Евгений Водолазкин о герое нового романа «Чагин»: «У него был выбор от Шлимана до Дефо»
Откуда взялся Исидор?
— Отец Чагина — как сейчас говорят, «биологический отец», — перед тем, как сбежать из семьи, сказал беременной жене: «Если родится сын — назовём Исидором». Почему — этого не знаю даже я. Но имя хорошее, так он с ним и живёт.
Такую историю рассказал журналистам петербургский писатель Евгений Водолазкин на пресс-конференции, посвящённой выходу в свет его нового романа — «Чагин». Как пояснил автор знаменитых романов «Лавр», «Авиатор» и многих других произведений, изначально он планировал использовать необычное имя Исидор исключительно в художественных целях:
— Мне хотелось посредством этого странного имени произвести то, что Шемякин называет деформацией. Но Лена совершенно справедливо сказала, что надо каким-то образом пояснить, как это возникло.
Речь об издателе Елене Шубиной, в редакции которой и вышла в свет новая книга Евгения Водолазкина. На встрече с журналистами она рассказала, что всего было напечатано 35 тыс. экземпляров «Чагина» — но уже сейчас очевидно, что придётся делать объёмную допечатку. Романы петербургского писателя, доктора филологических наук и лауреата премий «Ясная поляна», «Большая книга» и премии Александра Солженицына, неизменно пользуются популярностью по всей России, да и во всём мире. Как показывают первые продажи, история мнемониста Исидора Чагина не станет исключением.
«Питательные вещества» философских проблем
Евгений Водолазкин — большой любитель литературных экспериментов, и каждый его роман удивляет читателя не только новыми темами, сюжетом и персонажами, но и новыми формами и нетривиальными структурами. В этот раз ведущей темой романа стала память. Главный герой книги, тот самый Исидор Чагин, обладает феноменальной памятью, которая сохраняет каждую мелочь и каждое событие в его сознании столь же свежими, как в момент знакомства с ними.
Мнемонисты — популярные персонажи в фантастической литературе и кинематографе. Почему же Евгений Водолазкин, почти классик современной прозы, сделал выбор именно в пользу такого необычного персонажа? Об этом Евгений Водолазкин рассказал в интервью 78.ru:
— Мне кажется, что любой человек с какими-то ярко выраженными способностями интересен. Человек, который может прыгать выше других или бегать быстрее других, или запоминать больше других. Естественно, что эти вещи всегда будоражат человеческое сознание и фантазию, и люди с удовольствием об этом читают. Фактически, это тема жанровой литературы, фантастики или фэнтези. Но я люблю брать такие вещи для того, чтобы дать им новое наполнение.
В романе «Авиатор» меня волнуют не столько проблемы крионики, сколько проблемы человеческой совести и покаяния. А в «Чагине» меня тоже интересует не нейрофизиологический аспект памяти, а философский аспект. И я, в общем, таким хитрым образом беру некоторую банку с яркими наклейками, но насыпаю туда вполне питательные вещества.
О «ролевиках» и мифотворчестве в нашей жизни
«Питательными веществами» в данном случае можно назвать вопрос места вымысла и мифотворчества в жизни людей и истории всего человечества. Ведь обычное человеческое сознание обладает способностью забывать — и замещать забытые моменты фантазиями «по мотивам».
Часто мы забываем страшные события жизни — психика просто вымещает их из сознания, чтобы сохранить нас в здравом уме. Да и общаясь с окружающими, мы приписываем им свойства и черты, которыми они могут вовсе не обладать, чтобы создать в собственной голове полный образ другого человека. Можем ли мы сказать, что живём в вымышленном мире, среди призраков окружающих людей и личных иллюзий о происходящем?
— Да, безусловно, мы так можем сказать. Мы общаемся не просто с человеком как с суммой поступков — эти поступки так или иначе обусловлены его идеологией, его мифологией, его видением самого себя и нас. И у разных людей это выражено в разной степени.
Есть люди, которые постоянно кого-то играют. Был такой герой у Битова в «Пушкинском доме» — по-моему, Мельтешатьев его звали. Если он общался с военным, то давал понять, что прошёл не одну войну, если он общался с зэком, то делал вид, что он сидел больше того — ненамного, но больше. Смысл таков: есть категория людей, которых я называю «ролевиками». Они постоянно кого-то играют. Это актёрское начало, такие люди чаще всего хорошо реализуются в кинематографе. Но то, что каждый выстраивает себе ту или иную роль, о чём говорил ещё Шекспир, — это несомненно.
Клей реальности и побег в мифологическую биографию
Такие выдумки помогали битовскому Мельтешатьеву находить общий язык с любым, кто попадался на его пути, — а для человечества мифотворчество выступает клеем, на котором во многом держится общество.
— Очень хороший образ, я бы уподобил это клею, действительно, — согласился Евгений Водолазкин. — Есть много людей и вещей, которые можно поставить рядом, но они будут стоять рядом безо всякого соединения. А мифология — она сглаживает разногласия, и она позволяет представить себя в каком-то другом виде, в котором ты можешь общаться с человеком, с которым в других обстоятельствах ты бы не стал общаться. То есть она, действительно, склеивает. Это клей, это, если угодно, соус, который какую-то не очень съедобную пищу может сделать съедобной.
Мифология очень важна. Причём я хочу быть правильно понятым — я не призываю к выдумкам, я призываю лишь к тому, чтобы каждый человек осознавал, что в большой степени его представление о себе — это его выдуманный мир.
Именно мифология становится в романе спасением для Исидора Чагина — выдающегося мнемониста, чья память неспособна вытеснить ни один момент его жизни, даже самый болезненный. Чтобы тяжёлые воспоминания не так на него давили, он начинает творить свой мифический мир — и уходит в него.
— В качестве такой мифологической биографии он пишет гекзаметром поэту «Одиссей», — рассказал писатель. — Как символ пути. И вот он свой жизненный путь пытается в этой поэме не то, чтобы описать — придумать.
Прототип Чагина и проблемы нейрофизиологии
Сам Исидор Чагин — полностью выдуманный персонаж, подчеркнул Евгений Водолазкин. Но, конечно, у него был определённый прототип, на которого опирался в своей работе писатель:
— Прототип есть, но это прототип чисто в нейрофизиологическом смысле. Это Соломон Шерешефский, великий мнемонист, о котором написана знаменитая книга Лурии «Маленькая книжка о большой памяти», где он описывает опыт своей работы с этим человеком. Это был, пожалуй, самый большой и значимый мнемонист из тех, о которых я когда-либо читал. Он запоминал фактически так, как я это описал в «Чагине». Нейрофизиологические моменты взяты из этой книги и вообще из заметок о мнемонистах. Но, естественно, что событийная канва к Соломону Шерешефскому не имеет никакого отношения. У него была совсем другая жизнь, он сменил 13 профессий, он тоже был по-своему несчастен, но это уже другая история.
Образ выдающегося мнемониста петербургский писатель проработал основательно — в этом ему помогли специалисты в области работы мозга: нейрофизиолог Александр Каплан и учёный в области нейронауки и психолингвистики Татьяна Черниговская.
— Александр Яковлевич Каплан — это мировое светило, мировая величина, он совершенно щедро тратил своё время на меня, который, мягко говоря, дилетант в этих проблемах, — признался автор «Чагина». — И хочу поблагодарить Татьяну Владимировну Черниговскую, беседы с которой, иногда просто приватные, иногда на телевидении, мне очень помогали всегда.
Генрих Шлиман и Даниэль Дефо: два пути мистификации
Читая романы Евгения Водолазкина, сложно заскучать. У него всегда есть один чётко выраженный главный герой, но немало и других интересных персонажей, создающих полуфантастическое литературное пространство, в котором весьма любопытно находиться читателю. Так, в «Чагине» присутствуют и имеют право слова такие персонажи, как писатель Даниэль Дефо и археолог Генрих Шлиман, обнаруживший и повторно разрушивший знаменитую Трою. Какую функцию они выполняют в романе? Об этом подробно рассказал нам писатель:
— У меня есть такие инварианты в романе, или двойники главного героя. С одной стороны это Шлиман. Почему Шлиман? Линия такая: Чагин, к сожалению, не способен забыть ничего. А мифология — это как раз способ забвения, замены одного другим. И это иногда нужно, потому что представьте: вы совершили какой-то проступок, предательство, и каждый день вы встаёте с мыслью о нём и чувствуете с той же ясностью и чёткостью, что и вчера. Это же, в общем, можно просто спятить.
Счастье человека в том, что многое забывается. Не в том смысле, что человек многое забывает и уходит в несознанку, совсем ничего не помнит. Он помнит, просто не так резко, не так ощутимо. Не так ярко это помнит. Это покрывается патиной времени. А вот у него не покрывалось. И поэтому он делает всё, чтобы научиться забывать, по крайней мере, эмоционально забывать. В общем, он чувствует себя несчастным.
Шлиман был большим выдумщиком. Генрих Шлиман — это человек, который посрамил всех, кто считал, что по мифу, в частности, по Гомеру, нельзя найти Трою. Что это безумие — по мифу искать конкретный локус. Но он взял и нашёл. Он поступал абсолютно неправильно, так нельзя, любой человек науки проклял бы Шлимана до десятого колена. Но Шлиман нашёл Трою. Это показывает, что иногда фантазии, если они очень выстраданные, становятся реальными.
И Дефо был выдумщиком, но, к сожалению, в не очень хорошем смысле. Вообще Дефо был политическим провокатором, мистификатором, он стоял у истоков английской тайной полиции. Он время от времени провоцировал одних посредством поддержки других. Для него это плохо кончилось, он три дня стоял у позорного столба, где каждый мог нанести ему удар или плюнуть в него. Это плохие выдумки. Потому что его мистификации, политические мистификации — это тот вымысел, который недопустим.
И вот два героя: с одной стороны, выдумывающий всё Шлиман, но выдумывающий всё бескорыстно, как Мюнхгаузен — он был в чистом виде Мюнхгаузен, такой враль от души, бескорыстный. А с другой — Дефо, человек, который мистифицирует с расчётом. Вот диапазон от бескорыстной выдумки Шлимана до подлости Дефо. Вот какой диапазон был перед Чагиным. И он выбрал третий путь — чистую мифологию.
Четыре взгляда на главного героя
В романе «Чагин» интересны не только персонажи и сюжет, за которым стоит философская мысль, но и само его построение и подача. Рассказчик здесь не один — их целых четыре, и каждый говорит о главном герое со своей, уникальной точки зрения.
— Это тоже работает на идею, на призыв к читателю осознать, что-то, что он думает о себе — это вымысел, — объяснил этот приём в интервью 78.ru писатель. — Мы видим четыре разных лица. Одно полностью вменяемое — это архивист Мещерский, который просто конспектирует дневник Чагина или пересказывает его.
Второй — это совершенно сумасшедший человек, он просто придумывает истории, которые якобы произошли с Чагиным, о том, что он якобы бежал в Лондон, где пытался украсть Синайский кодекс из Британской библиотеки. Это всё чистые фантазмы. Он себя, вот этот герой Николай Иванович, повествователь, представляет каким-то агентом спецслужб. Но на самом деле он агент психоневрологического диспансера, и там он благополучно пишет свои вещи. Но это, тем не менее, ещё один взгляд на героя, пусть фантастический.
Кроме того, его друг, актёр Григ, и любимая девушка, с которой они переписываются, и которая в переписке естественным образом даёт свой взгляд на него — и на Чагина, что самое важное. И образ Чагина получается вроде бы выпуклым, не одномерным, но он показывает, что любой образ — это, если угодно, симбиоз разных мифов о человеке. И вот, собрав их, мы как-то к человеку приближаемся. Но, если слушать кого-то одного, то этот образ будет очень далёк от того, что было на самом деле.
Экранизация романа «Авиатор»: Козловский в роли режиссёра, проблемы сценария и сроки
Выход нового романа не единственная новость, которая может порадовать поклонников творчества Евгения Водолазкина. Писатель рассказал, что сейчас ведётся активная работа над сценарием к фильму по его роману «Авиатор», опубликованному в 2019 году также в редакции Елены Шубиной. Режиссёром картины выступит Данила Козловский. Он же, вполне вероятно, сыграет и главную роль Иннокентия Платонова.
Конечно, Козловский — один из самых популярных актёров современного российского кинематографа, но таким ли сам автор видел своего героя, когда работал над книгой?
— Вы знаете, примерно таким, — признался нам в интервью Евгений Водолазкин. — На самом деле, решён вопрос о режиссуре, но пока режиссёр не проводил кастинга. Но мне и вообще продюсерской группе кажется, что Данила Козловский был бы очень хорошим воплощением роли авиатора Платонова.
Так бывает, что ты более или менее видишь героев, я их тем более вижу почти зримо, потому что я их стараюсь описывать выпукло. Но вот когда приходит человек, соответствующий герою, ты думаешь: как здорово, как будто это было его пустующее место, и он просто вошёл и встал в этот просвет. И вот такое ощущение у меня возникло в отношении Козловского.
Он, кстати, очень глубокий и вдумчивый режиссёр, и в первую очередь это является основой нашего сотрудничества. У него очень дельные и близкие мне замечания. Мы просто проходим эпизод за эпизодом сейчас в сотрудничестве с замечательным сценаристом Юрием Арабовым и Олегом Сироткиным, его учеником. У нас сейчас очень хорошая команда, это тонко настроенный механизм, мы понимаем друг друга, и я надеюсь, что фильм состоится.
Картина, поделился писатель, должна выйти в конце 2023 года. Ранее уже были наброски сценария, но, из-за внешнеполитических событий текущего года, его пришлось значительно переписать — чтобы он «общим настроением соответствовал новой ситуации». Продюсером фильма выступает Сергей Катышев, гендиректор кинокомпании «КиноТВ».
