Лаборатория исследований смерти в Петербурге. Русская мортальность, лекции и воркшопы

«Первопроходцы смерти»

«Когда я ищу материал – мне, по сути, не с кем его обсуждать. Мне 27 лет, недавно я закончил книгу, и многие вещи (известные на Западе – прим. ред.) я вынужден был повторять и прописывать заново. Потому что на русском языке никто об этом не говорил. В какой-то мере я первопроходец». Сергей Мохов

Лаборатория социальных исследований смерти и умирания – автономный проект на базе петербургского Центра независимых социологических исследований (ЦНСИ). Проект появился в 2017 году и стал, по словам антрополога Сергея Мохова, «логичным вторым шагом» в его работе.

Уже несколько лет Сергей и его единомышленники издают журнал «Археология русской смерти». Это первое в России издание, посвящённое death studies, изучению смерти и умирания. «Археология» печатается на деньги, собранные с помощью краудфандинга, а также на средства меценатов.

Создавая в своё время блог, а затем и сайт, посвящённый исследованиям смерти, Мохов и его друг Сергей Простаков не подозревали, что данная тема вызовет у публики такой живой интерес. Но выяснилось, что death studies в Петербурге, да и в России вообще – вещь востребованная. А вот поле исследований – непаханое. Совсем.

Сегодня костяк Лаборатории составляют три человека: сам Сергей Мохов, аспирант Высшей школы экономики, старший научный сотрудник Института этнографии и антропологии РАН Анна Соколова и Михаил Алексеевский, руководитель Центра городской антропологии КБ «Стрелка».

– Ещё есть люди, которые приходят к нам на воркшопы, семинары и так далее, – уточняет Мохов. – Просто раньше мы существовали как редколлегия, люди, которые издают журнал. А теперь мы решили выйти за рамки личных исследовательских проектов и попробовать сформировать профессиональное сообщество. Потому что студенты и аспиранты, которые хотели бы заниматься этой темой, не имеют такой возможности. Мы хотим, чтобы существовала площадка для обсуждений. Чтобы новые люди, которые интересуются этой темой, всё-таки имели какую-то поддержку.

Бестселлер о death studies и детская death-литература

А в России изучать и обсуждать вопросы смерти любят и хотят.

– Когда я начал этим заниматься, тема была очень фрагментарна и никак не присутствовала ни в медиапространстве, нигде. Сейчас, спустя два с половиной года, ситуация изменилась, – поделился Сергей. – Про рынок ритуальных услуг говорят довольно много, про умирание, про старение. Это очень важно.

Сами сотрудники лаборатории занимаются не только личными научными изысканиями. Уже в 2017 году они запустят собственное издательство, которое будет печатать книги на тему death studies. И публикации запланированы самые разные – не только глубоко научные, но и научно-популярные, обещает Мохов:

– Будут книги и прикладного характера. Например, детские – о том, как рассказывать ребёнку о смерти, о потере близких. Эти книги уже продаются и хорошо себя зарекомендовали. Таких вещей ещё не было.

На ближайшее время запланировано издание двух научных работ, известных и популярных во всём мире, но не изданных пока в России.

- Это Джеймс Грин, «Beyond the Good Death: The Anthropology of Modern Dying», – уточняет идеолог журнала. – Его книга пять лет назад в США стала бестселлером в научпопе. Она рассматривает современное отношение к смерти и умиранию с точки зрения антропологии и социологии. И классическое исследование Роберта Герца «Смерть и правая рука», одна из ключевых работ в антропологии, которая ещё не была издана в России.

«Death salon» и Президентский грант

Лекции и экскурсии для всех желающих – всё это также есть в расписании «Лаборатории смерти». Буквально неделю назад, например, Анна Соколова проводила экскурсию по Донскому крематорию – первому крематорию в СССР. А по собственной теме исследований – проектах смерти в Советском Союзе 1920-30х годов – Анна читает лекции.

– История простая, – поясняет Мохов, – Мы подали заявку на Президентский грант для НКО, под пункт, который называется «Научно-просветительская деятельность». В программе у нас много лекций, публичных мероприятий, живых обсуждений темы смерти с очень разными людьми. И если удастся получить финансирование, то мы планируем сделать несколько десятков таких мероприятий. Если нет – то мы всё будем этим заниматься, просто в гораздо меньших объёмах.

Будет ли в Петербурге в ближайшее время запущен «death-салон», станет известно в конце ноября. А пока сотрудники Лаборатории занимаются научно-просветительской деятельностью по мере собственных возможностей. На лекции и семинары сотрудников «Лаборатории смерти», рассказывает Сергей, приходит обычно до полсотни заинтересованных слушателей. Случается и больше – около сотни.

Православно-марксистская история

«Всё вокруг умирает, всё распадается. Как говорил Леви Стросс – тотальная энтропия. Это естественные законы нашего бытия. Поэтому, конечно, человек стремится рефлексировать на тему смерти. Когда я прихожу со своими идеями, людям действительно интересно. Им хочется поговорить». Сергей Мохов

Особенно сильно тема смерти востребована именно в русской культуре – ведь вся она, считает Сергей, «завязана» на мортальные образы:

- Я пишу об этом в книге. Это такая православно-марксистская история, связанная с особыми идеями бессмертия, идеями героизма, особым самопожертвованием, коллективизмом и, вообще, устремлениями в будущее. И поэтому советская, а также пост- и досоветская культуры во многом преемственны и завязаны на так называемое символическое бессмертие. У нас ведь везде памятники, православные мощи и так далее – очень сильная мортальность.

Ритуальная система в России. Через морг в неизвестность

Сам аспирант Высшей школы экономики занимается, в первую очередь, рынком ритуальных услуг. Именно его инфраструктура в России стала темой его диссертации. И тема эта, по признанию Сергея – весьма болезненная.

– В России отсутствует система статистики и учета того, кто забирает труп из морга, кто его хоронит, и главное – где. Государство не знает этого, и узнать это невозможно. А санитарные нормы есть только в качестве рекомендаций, – поделился Сергей Мохов.

Эта проблема – только одна из огромного множества. В целом же российский рынок ритуальных услуг – «бесхозная сфера деятельности», где сложно наткнуться на что-то, кроме негативных примеров.

– Я уже много раз приводил различные факты: кладбища не зарегистрированы, нет никакой системы учёта и статистики, никто ничего не знает, не ведает, нет никаких ГОСТов, все СанПины отменили. Можно просто взять и закопать пластмассовый гроб на полметра, – рассказал Сергей.

Серьёзной проблемой российской похоронной сферы Мохов считает минимальное количество крематориев в нашей стране. Их место, по словам аспиранта, занимают бесхозные кладбища, которые никому не нужны, – а этой землёй можно было бы распорядиться более конструктивно.

– В Финляндии крематориев в десять раз больше, чем в России. А людей в тридцать раз меньше, – сокрушается сотрудник лаборатории.

При этом, частным компаниям в нашей стране запрещено открывать свои морги и крематории, так что решить эту проблему за счёт бизнеса также не представляется возможным.

– Когда я начинал заниматься темой ритуальных услуг пару лет назад, у меня были достаточно оптимистические ощущения. Я думал: вот займусь, буду общаться с людьми, пойму, почему всё так. Наверное, это очень сложно, – поделился Мохов.

Но на деле главной проблемой на российском «похоронном рынке» оказалась не высокая сложность проблемы, а низкий уровень компетентности тех, кто в этой сфере занят. Можно ли что-то изменить?

– Это сложный глобальный онтологический вопрос – можно ли в России что-то изменить, – разводит руками Сергей Мохов.

Теория горя и цифровое бессмертие

Впрочем, петербургская Лаборатория исследований смерти и умирания занимается не только советскими крематориями и российскими неустроенными погостами. Есть и более современные темы, и категорически вечные. Среди них, например, такие вещи, как иммортализм и теория горя.

Иммортализм, в переводе с английского, дословно означает «бессмертие». И термин этот, действительно, объединяет связанные с представлением о бессмертии практики.

– С развитием биомедицины, новых технологий эти практики приобретают новую актуальность. Что есть человек? Когда человек умирает? Проблема донорства, цифрового бессмертия, нашей жизни в сети после нашего физического умирания – все эти вещи связаны с современными представлениями о бессмертии и о жизни после смерти – объясняет Сергей Мохов.

А вот теория горя – это изучение всех тех переживаний, что вызывает утрата близкого человека.

– Эта тема тоже разрабатывается достаточно активно, – делится Сергей. – Например, помощь людям, пережившим утрату.

Если сотрудникам Лаборатории повезёт, и Президентский грант, на который они рассчитывают, придет в их руки – они планируют изучать хосписное движение в России, паллиативную помощь и практики старения в нашей стране. Если нет – вероятно, будут заниматься тем же самым. Но будет это труднее.