История бумажных денег России: от сожжённых миллионов до «Олимпийской сотки»

Слишком мало серебра

До Екатерины II денежное обращение в России практически полностью осуществлялось с помощью монет. Но это было крайне неудобно. Торговля развивалась, а вместе с ней стране требовалось всё больше денег на вооружение и прочие государственные нужды. В конце концов, во второй половине XVIII века в царской казне стало элементарно не хватать серебра.

Что делать, если не хватает серебра? Расплачиваться медью! Но медь невыносимо утяжеляла кошельки. Сборщики налогов были вынуждены возить собранную подать в караванах – по отдельной подводе на каждые 500 рублей дани. А тысяча рублей в медном эквиваленте весила около тонны.

Вести расчёты в таких условиях было сложно, но Екатерина нашла выход из ситуации. Императрица основала Ассигнационный банк, который стал выпускать первые бумажные деньги в России. Справедливости ради стоит сказать, что идея не была уникальной и свежей. Наладить выпуск бумажных денег собирался ещё сиятельный супруг Екатерины – Пётр III. Но не успел – был свержен собственной женой.

Костёр из миллионов на Дворцовой

С собственным сыном, императором Павлом I, у Екатерины тоже были непростые отношения. Павел глубоко и искренне ненавидел свою мать, а также все её начинания и реформы. И ассигнации, выпуск которых был налажен императрицей, он также объявил бесспорным злом. В ту эпоху бумажные деньги были обеспечены медью, но это не спасло их от сильнейшего падения курса. В 1797 году за один рубль ассигнациями давали лишь 75,5 копеек серебром. А нехватка серебра ощущалась всё сильнее. Чтобы исправить ситуацию, Павел решил просто уничтожить все бумажные деньги. Не мудрствуя, он повелел собрать все ассигнации, хранившиеся в государственном банке, и сжечь. На тот момент «на счету» страны было более 5 млн рублей в бумаге. Все эти деньги было приказано свалить в большую кучу прямо на Дворцовой площади и прилюдно предать огню.

«Перед дворцом сжечь на площади. Наведаться где жгут. Сжечь невыпущенные 6 000 000, а остальные выпущенные по мере вступления», – такую заметку сделал тогда князь Куракин. Речь шла ещё о 12 млн рублей, которые были выпущены, но не успели поступить в обращение.

Сервизы в переплавку, ассигнации – в печь

В своём стремлении поступить в пику маменьке Павел доходил до курьёзов. Так, пытаясь справиться с нехваткой серебра, он повелел всё фамильное столовое серебро императорской династии переплавить в монеты. Умным назвать этот шаг очень сложно: из дорогих и изящных серебряных сервизов общей стоимостью 800 тысяч рублей после переплавки было отчеканено лишь 50 тысяч рублей в монетах.

«Я буду есть на олове до тех пор, пока в России не наступит всеобщее благоденствие!», – заявлял император. Но павловским путём достичь благоденствия не вышло.

В скором времени в стране снова появились ассигнации – их выпуск инициировал советник коммерц-коллегии и редкий авантюрист Вут. С его подачи в России появился «Банк вспомогательный для дворянства». В этом банке расточительные отпрыски дворянских семей закладывали своих крепостных, а ссуду получали в ассигнациях. Инфляция росла не по дням, а по часам, и очень скоро банк пришлось закрыть. Показательное сожжение екатерининских ассигнаций на Дворцовой ничем не помогло экономике.

Однако сама традиция прилюдно сжигать бумажные деньги существовала ещё очень долго. Правда, никакой драмы за этим ритуалом не стояло. Вплоть до начала XX века на Садовой, перед Ассигнационным банком сжигали старые, ветхие деньги, изъятые из обращения. Прямо на улице была установлена печь, и все желающие могли в определённый день прийти и посмотреть, как, в буквальном смысле, сгорают миллионы.

Фальшивки с Преображенского кладбища

Фальшивомонетчики существовали и процветали всегда, и никакие страшные кары их не пугали. В России долгое время любителям подделывать монеты «прочищали горло» с помощью раскалённого олова – расплавленный металл заливали человеку прямо в глотку, что вызывало мучительную смерть. Так казнили ещё в XVII веке.

Появление ассигнаций наверняка привело фальшивомонетчиков в восторг – ведь бумагу, даже государственную, подделать было проще. Рынок наводнили фальшивые ассигнации, которые умельцы изящно рисовали тушью. «Художникам» вырывали ноздри, ставили клейма, пороли их плетьми, но всё было без толку. Деньги продолжали рисовать. И только 20 млн фальшивых ассигнаций, напечатанных французами перед войной 1812 года, заставили Александра I задуматься всерьёз. «Наполеоновки» ощутимо превосходили оригинал по качеству.

Они были напечатаны на более плотной и добротной бумаге, а печать была более чёткой. Единственным отличием служила подпись: каждую российскую банкноту особый чиновник подписывал от руки, и французские фальшивки не всегда могли похвастаться точностью поддельной подписи. Ходили слухи, что свой печатный станок Наполеон привёз с собой в Россию, и деньги печатал в одном из помещений на Преображенском кладбище. После войны «наполеоновки» ещё долго ходили в народе, а государство выкупало у людей фальшивки, несмотря на серьёзный экономический урон.

«Экспедиция» на окраине города

Создать особое ведомство, которое будет выпускать качественные ассигнации, предложил Александру министр финансов граф Гурьев в 1813 году – сразу после войны и экономической атаки французов. Для создания «фабрики делания ассигнационных листов и прочих гербовых бумаг» 1 июля 1815 года Министерством финансов был куплен участок земли на окраине Петербурга того времени – набережной Фонтанки. Постройку Экспедиции заготовления государственных бумаг поручили генерал-лейтенанту Августину де Бетанкуру – испанскому архитектору, инженеру и учёному. Он родился на Тенерифе, блестящее образование получил в Париже, а в начале XIX перебрался в Россию. Потомок короля Канарских островов работал в Туле и Казани, а позже принялся за строительство в Северной столице. Августин Августинович решил, что крайне важно объединить производство бумаги и собственно печать. Так и сделали. Со временем между Фонтанкой и Рижским проспектом вырос целый городок, всё население которого занималось производством российских денег. Датой его основания считается 21 августа по старому стилю (2 сентября по новому) – день, когда Александр I утвердил проект Экспедиции.

Многомудрое бумажное ремесло

До создания Экспедиции бумагу в Петербурге делали на ряде бумажных мануфактур – бумажных мельницах. Первая такая в Петербурге была построена Петром I в Красном Селе, на речке Дудоровке, и потому именовалась сначала Дудоровской, а потом Красносельской. В 1720 году появилась вторая бумажная фабрика, Петербургская – на Неве за Галерным мостом.

Процесс производства бумаги в то время был очень непрост. Обычно её изготавливали из тряпья и пеньки, а при Петре в петербургскую бумагу шло специфическое сырьё: обрезки парусов, старые матрасы моряков, брезент с кораблей, мешки и многое другое. Кроме того, использовали и «классику»: собранные по деревням тряпки и ветошь. Сырьё, как правило, сортировалось женщинами, работавшими на фабрике. Ветошь резали на куски и сваливали в огромное корыто, где она должна была отмокнуть несколько недель. Получившуюся массу промывали и размалывали в чанах деревянными молотами. Затем тряпичную «кашу» варили, а особый человек – черпальщик – зачерпывал бумажную жижу специальной формой. С нее снимали лист, его прессовали, вывешивали на просушку, позже снимали, прессовали снова, обмакивали в клей и вновь сушили. Для каждого шага существовал свой работник: на бумажной мельнице было несколько типов прессовщиков, а также валильщики, выметчики, сдувальщики и клеильщики.

Эпоха пара и гидравлики

Конечно, при Александре производство бумаги осуществлялось с помощью гидравлических прессов и паровых машин. Правда, при открытии Экспедиция могла похвастаться лишь одной паровой машиной, а прессов было всего 8, включая литографские, гидравлические и печатные. Однако в первый же год для производства приобрели 52 новых пресса системы Стенгопа и множество станков. К слову, среди станков были не только передовые английские и немецкие, но и российские – такие машины производили на Ижорском заводе. В одном «городке» на Фонтанке сосуществовали и бумажное производство, и печатное.

Причём типографское отделение Экспедиции включало целый ряд мастерских: гравёрную, типографскую, нумерационную и другие. В гравёрной мастера создавали печатные формы, а в типографской печатали собственно деньги. Именно здесь, на Фонтанке, впервые в России стали делать особую бумагу для ассигнаций, что сделало жизнь фальшивомонетчиков значительно сложнее и безрадостней. Уже в 1819 году, 12 марта, управляющий производством получил секретное уведомление – из Англии в Петербург направлены шпионы с целью узнать состав отечественной бумаги для ассигнаций, в связи с чем требуется принять «строжайшие меры осторожности».

Город в городе

В том же 1819 году был издан указ: «Детей мастеровых Царскосельской фабрики оставлять в ведомстве для успешнейшего приучения их к работам». С этих пор «денежный город» стал развиваться по своим внутренним законам. В скором времени на Фонтанке, 144 появились ясли для новорожденных, а позже – и школа, где обучались грамоте будущие потомственные печатники и гравёры. При Экспедиции была построена собственная церковь, которая существует и функционирует до сих пор – это Андреевская церковь на Рижском проспекте, 9. Церковь во имя Андрея Критского была возведена на средства рабочих по их же пожеланию в 1892 году.

В городе печатников были свои магазины, лазарет, со временем появилась библиотека. К началу XX века население Экспедиции, включая всех рабочих и служащих, их жён и детей, достигло 10 тысяч человек. На территории ведомства появился даже собственный театр, где работники производства ставили самодеятельные спектакли. В конце концов, здесь трудилось много выдающихся мастеров – от гравёров до художников.

Искусство денежного ведомства

«Денежное ведомство» занималось не только ассигнациями – на Фонтанке создавали марки, документы, печатали книги высочайшего качества. Именно здесь было издано первое посмертное собрание сочинений Пушкина. Книги снабжали изумительными иллюстрациями – недостатка талантливых художников в Экспедиции не испытывали. Лучшие художники занимались отрисовкой изображений для купюр. В 1910-1912 годах в обращение вышли удивительные по красоте и изяществу ассигнации – сторублевая купюра с изображением Екатерины II и пятисотрублёвая купюра с портретом Петра I.

Эти банкноты быстро приобрели в народе ласковые прозвища «катенька» и «петенька». Они стали последними кредитными билетами правительства, которые можно было обменять на золото. Внешний вид российских купюр менялся за прошедшие 199 лет много раз, и многие эскизы, не воплощённые в жизнь, могут немало удивить. Так, в 1860 году художник-портретист Фадеев и баталист Зауервейд подготовили довольно необычные этнографические проекты. На их эскизах были портреты представителей разных народов России, крестьян и солдат, девушек в сарафанах и кокошниках и других персонажей. Серия получилась «лубочная», а портреты Фадеева больше подходили для иллюстрации сказок.

Из многодетной матери – в парашютисты

В советское время, когда Экспедиция превратилась в Гознак и продолжала с успехом работать, интересных историй с невоплощёнными эскизами было ещё больше. Так и не увидели свет пятирублёвки с портретами Калинина и Халтурина 1925 года – выбор был сделан в пользу Ильича.

Особо интересная история случилась с пятирублёвкой в 1936-38 годах, когда в СССР производилась замена дензнаков в связи с изменение герба и расширением границ государства. Автором эскизов купюр достоинством 1, 3 и 5 рублей был художник Иван Дубасов. На рубле ему было поручено изобразить «передового представителя рабочего класса», и с этой задачей он справился на «отлично» – шахтёр-стахановец вышел как живой. Три рубля украсили портретом солдата, и некоторые эксперты подозревают, что лицо вояки Дубасов рисовал с… себя. А вот эскиз пяти рублей менялся много раз. Наркомфин заказал Дубасову «молодую работницу», и художник изобразил эдакую «бой-бабу» в платке и пиджаке, перехваченном ремнём. Но комиссии такая «работница» жутко не понравилась. «Это какая-то домработница!» – заявили Дубасову. Решено было изобразить на пятёрке молодую маму с детьми. Но женщина с ребятишками вновь вызвала недовольство комиссии: «Это же явно мать-одиночка, которая идёт выбивать алименты!». Несчастную мамашу потребовали заменить на… парашютистку. Но тут вдруг стало ясно, что парашютисток видят в Союзе не так часто. И тогда она превратилась в парашютиста. Эскиз купюры с парашютистом на фоне самолёта и был принят как окончательный.

Гагарин в кошельке

С развалом Советского Союза в стране в очередной раз появились новые деньги. Мало кто знает, что вариантов и в этот раз было много. Победила всем известная городская серия: современные купюры изображают Хабаровск, Ярославль, Архангельск, Москву и Петербург.

Но были и другие проекты. Самым многообещающим из них был по созданию билетов банка России с портретами великих людей. Если бы выбрали его, сейчас мы могли бы расплачиваться купюрами с изображением Гагарина, Пушкина, Менделеева, Ломоносова, Чайковского и Циолковского. Однако этот проект так и не был реализован.

Разработка новых эскизов ведётся постоянно. В 2013 году была выпущена «Олимпийская сторублёвка» – купюра, посвящённая Зимним Олимпийским играм в Сочи. А в 2015 году появилась ещё одна «праздничная» банкнота – с видами Крыма. К концу 2017 года также появится купюра номиналом 2000 рублей с видами космодрома «Восточный» и двухсотрублёвка с изображением Севастополя.

В наше время российские деньги печатают только в Москве. Однако бумажная фабрика в Петербурге по-прежнему продолжает работу – сегодня на Фонтанке, 144 делают бумагу с водяными знаками. Из неё изготавливают купюры, документы и другую полиграфическую продукцию. А в Петропавловской крепости есть Музей истории денег. Работники Гознака отмечают день рождения ведомства не 2, а 4 сентября – и именно в этот день вход в музей бесплатный для всех.