«Фальшивый Фаберже»: аргументы арт-дилера из Лондона, ответ Эрмитажа и подделки прошлого

Гнев коллекционера

Три дня назад, 12 января, коллекционер из Лондона Андрей Ружников опубликовал открытое письмо директору Эрмитажа Михаилу Пиотровскому, в котором заявил, что начавшая работу 24 ноября выставка «Фаберже — ювелир Императорского двора» полна фальшивок. Не стесняясь в выражениях, дилер-искусствовед рассказал, что рядом с «прекрасными экспонатами» находятся «вульгарные новоделы», созданные даже не в XX, а в XXI веке.

Андрей Ружников отметил также, что его «удивил выбор партнёров, приглашенных Эрмитажем к участию в выставке»: вместо Московского Кремля и петербургского Музея Фаберже ими оказались Русский национальный музей и музей Фаберже в Баден-Бадене, которые, по заявлению коллекционера, существуют только на бумаге.

Телеканал «78» связался с коллекционером и искусствоведом и уточнил, какие конкретные претензии к петербургскому Эрмитажу у него имеются.

— Моя единственная претензия к Эрмитажу в том, что коллекции, которые они выставляют, — это то, что называется подделкой, — развёл руками наш собеседник.

Ружников отметил, что занимается искусством почти 50 лет и через его руки прошло немало произведений искусства, в том числе и работ самого Фаберже. Дабы объяснить причину своего гнева, коллекционер взял в руки красочный каталог выставки «Фаберже — ювелир Императорского двора» и принялся его листать, объясняя очевидные с его точки зрения «ляпы».

Яйца, которых не было

— Вот за №14 идёт императорское пасхальное яйцо «Юбилейное свадебное на подставке с сюрпризом в виде подставки с полевыми цветами», 1904 год, — читает Андрей Ружников одно из описаний, представленных в каталоге выставки. — Остановимся на нём. Нам далеко ходить не надо. Во-первых, в 1904—1905 году, как мы все хорошо знаем, была русско-японская война, которая закончилась поражением России. За эти два года Фаберже императорских яиц просто не делал. Это факт, который легко подтверждается. У Фаберже был главный дизайнер по оформлению — Франц Бирбаум, он в своей книге совершенно чётко говорит, что в эти два года яиц не было. Но каким-то чудесным способом Русский национальный музей нашёл два яйца 1904 года, которых не было!

Есть в каталоге и другие странности, рассказывает лондонский коллекционер. Например — несовпадение приведённой копии письма на английском и его перевода на русский, напечатанных в описании к одному из экспонатов.

— В Нью-Йорке на Пятой Авеню в 30-е годы был такой очень популярный магазин — «Лорд и Тейлор», там продавалось много чего, в том числе, видимо, и антиквариат. И в этом письме вице-президент универмага «Лорд и Тейлор» пишет какой-то мадам Хуберт: «Спасибо за покупки, мы вам посылаем какие-то писания русского антиквариата, который вы у нас купили, спасибо большое, приходите ещё». В этом письме говорится ни о чём, просто упоминается коллекция русского антиквариата.

А вот перевод, приведённый ниже на той же странице каталога, заявляет наш собеседник, разительно отличается от оригинала:

— В нём говорится, что это письмо фирмы «Лорд и Тейлор» госпоже Хуберт о происхождении императорского пасхального яйца «Юбилейное свадебное». Ну, это просто чистое вранье! Вы просто смотрите на эти два письма — здесь не нужно быть профессором, чтобы понять, что одно с другим не вяжется ни на секунду. (Здесь написано, что) яйцо это находилось в собственности императрицы Александры Фёдоровны. И даты: 1920—1932 годы, в оружейной палате Московского Кремля. Я звонил сегодня в Кремль и мне сказали, что ничего подобного у них в записях нет! Такого яйца никогда не существовало, это сегодняшнее нахальное фуфло!

Андрей Ружников также отметил: в каталоге заявлено, что одно из яиц в 1932-1933 годах принадлежало американскому бизнесмену Арману Хаммеру.

— Подтверждения этому, естественно, нет. Я вчера позвонил своему приятелю в Нью-Йорк, где до сих пор существует галерея Армана Хаммера. Они сказали мне, что у них документов за те годы вообще не сохранилось. Где Иванов (заявленный владелец данных экспонатов выставки — прим. ред.) мог достать эти документы? Создать в фотошопе мог, но достать… Их просто быть не может.

Андрей Ружников подчеркнул, что в мире существуют архивы, в которых можно проверить достоверность фактов, представленных в каталоге, — и слишком многое пока кажется ложным или, как минимум, очень странным.

Ответ Эрмитажа: «возможность дискуссий заложена изначально»

Отвечать на обвинения лично Андрею Ружникову Михаил Пиотровский не стал. Тем не менее, Эрмитаж разместил на своём официальном сайте журналистский материал на данную тему, опубликованный два дня назад петербургским СМИ. Изданию Пиотровский заявил, что ответ «этически невозможен» из-за стиля открытого письма. Кроме того, директор Эрмитажа отметил в комментарии журналистам, что между музейными искусствоведами и арт-дилерами существует огромная разница, которую нужно учитывать. И если первые находятся в поисках знаний, то вторые заботятся лишь о прибыли.

Кроме того, Эрмитаж опубликовал на той же странице полный текст вступительного слова Михаила Пиотровского к каталогу выставки «Фаберже — ювелир Императорского двора». Очевидно — вместо прямого ответа арт-дилеру Ружникову. Впрочем, судя по содержанию данной статьи, директор Эрмитажа и кураторы выставки предвидели подобные заявления ещё до её открытия.

«Массовый характер производства, обилие стилистических приёмов, множество участников процесса, в том числе и первоклассных мастеров, высокие цены и сложные судьбы творцов, заказчиков, новых и старых хозяев — всё это породило массовую активность подражателей, имитаторов и фальсификаторов. Подлинность каждой появляющейся на рынке новой вещи может всегда быть оспорена и оспаривается. Документы, квитанции, наличие клейм помогают только частично, консенсус экспертного сообщества достигается непросто, а часто — отсутствует. Поэтому всякой новой публикации сопутствует дискуссия», — красноречиво говорится во «вступительном слове» Пиотровского.

На сайте Эрмитажа также отметили, что «возможность дискуссий относительно «новых Фаберже» изначально закладывалась в проект, но все запланированные заранее круглые столы и другие подобные мероприятия пришлось перенести из-за пандемии 2020 года.

Подделки в Петербурге: дело Елены Баснер

Истории с подделками и копиями известных произведений искусства случаются не только в кино — в реальной жизни, в том числе нашего города, их тоже было немало. Конечно, не все реплики, маскирующиеся под оригинал, обнаруживались в музеях. Проще и эффективней продать подобную копию как раз в частную коллекцию.

В 2011 году в Петербурге разразился скандал вокруг одной из картин художника Бориса Григорьева. Тогда, в апреле в Русском музее открылась выставка, на которой была представлена картина «Парижское кафе», написанная почти за 100 лет до этого. И тут выяснилось, что аналогичную картину купил за 7,5 млн рублей коллекционер Андрей Васильев, причём ещё в 2009 году.

Продал «палёного Григорьева» Васильеву его же хороший знакомый Леонид Шумаков. Как выяснилось, два года коллекционер владел искусно выполненной подделкой. В ходе дела всплыло имя Елены Баснер, бывшего искусствоведа Русского музея. На неё было заведено дело, женщину обвинили в «мошенничестве в особо крупном размере, совершённом группой лиц по предварительному сговору».

После долгого процесса Елену Баснер оправдали. Выяснилось, что картину ей принёс некий Михаил Аронсон, заявив, что это его наследство. Искусствовед рассказала о картине Шумакову, и тот с радостью её приобрёл. И только спустя два года была проведена экспертиза в Центре им. Грабаря, где подтвердили, что это подделка, обнаружив фталоцианиновые пигменты — в 1913 году, когда был написан оригинал, их просто ещё не было. Так ошибка эксперта едва не стоила женщине четырёх лет тюрьмы и 7,5 млн рублей компенсации.

«Прокол» Вексельберга и не существовавшая скульптура Гогена

Немного раньше, в 2005 году на всемирно известном аукционе предметов искусства Christie's была продана работа Бориса Кустодиева «Одалиска». Картину купил бизнесмен Виктор Вексельберг, причём сумма, которую он выложил, оказалась рекордной даже для произведений Кустодиева — 2,9 млн долларов.

Позже в том же Центре им. Грабаря, а также Третьяковской галерее и Русском музее провели экспертизу, которая показала: такие деньги бизнесмен отдал за откровенную подделку первой половины XX века. Вексельберг потребовал вернуть ему деньги, но аукцион пошёл на попятную. Расторгнуть сделку удалось только спустя несколько лет, и то — после обращения в Верховный суд Лондона и двухгодичной тяжбы.

Конечно, всё это просто детский лепет по сравнению с масштабами «труда» некоторых профессиональных создателей подделок, чьи работы украшали самые разные музеи мира. Например, британец Шон Гринхол стал широко известен в 2007 году. Он уже был под следствием как автор подделок, когда выяснилось, что среди его «произведений» есть и экспонат, находившийся на тот момент в Чикагском институте искусств.

Речь идёт о скульптуре «Фавн», авторство которой приписывалось Полю Гогену. Её музей приобрёл в 1997 году у дилера, который, в свою очередь, купил произведение на аукционе Sotheby’s. Но самое интересное, что скульптуру такого рода Гоген и вовсе никогда не делал! Гринхол не только создал само произведение, но и придумал ему легенду, которую никто не стал проверять. И чикагский «Фавн» оказался лишь каплей в море фальшивок, изготовленных и проданных британцем.