Кровавый маркетинг: в чём обвиняют главврача клиники «Абриелль» после гибели пациентки
На этой неделе петербургский суд зарегистрировал уголовное дело в отношении доктора Левицкой. Так она известна в публичном поле — настоящие же имя и фамилия пластического хирурга Мария Бурлова. Под следствием она, напомним, оказалась в сентябре 2023 года, из-за того, что 48-летняя пациентка скончалась после 8-часовой операции в клинике «Абриелль» на Васильевском острове в Петербурге.
История прогремела на всю страну, впрочем, как и многие другие скандалы с «пластиками», но данный случай особенный. Он не просто стал «уголовкой». Всплывающие факты того, как велись дела в клинике, экспертизы, рассказы свидетелей и других пациентов — всё это рисует совершенно чудовищную картину настоящей «рулетки со смертью» ради прибыли и самолюбия.
78.ru узнал, что рассказали свидетели и обвиняемая, а также где их слова расходятся. Что отвечает сама Левицкая-Бурлова на страшные обвинения? По сути ведь за формулировкой «оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности» скрывается в данном случае полное цинизма «воровство» бесценных часов, которые стоили жизни человеку.
Всё и сразу
Погибшую звали Анна Фёдорова — у неё остались взрослая дочь, пожилая мать, бывший муж и их совместный ребёнок, которому 10 лет не исполнилось. Для всех смерть женщины стала шоком. Хирургические вмешательства всегда несут риски, но здоровье пациентки никак не намекало на трагический исход: она буквально марафоны до этого бегала.
Создавала приятное впечатление и клиника «Абриелль» во главе с главврачом Марией Левицкой (Бурловой), которая активно лично появлялась в рекламных роликах медучреждения — фактически карьеру блогера параллельно с медицинской практикой запускала. Сейчас, конечно, некоторые видео даже названиями вызывают тревогу из-за контекста:
— Преимущество сочетания операций на лице;
— ТОТАЛЬНОЕ преображение лица и тела за одну операцию.
Жутко они выглядят вкупе с деталями. Даже одного случая Фёдоровой достаточно, без сообщений других пациентов. Дело в том, что дочери она, например, говорила, что собирается делать подтяжку лица, то же сказала и маме, у которой заняла 400 тыс. рублей перед операцией. По факту же «подтяжка» — это малый процент вмешательств, на которые Фёдорова согласилась. Операцию ей проводили дольше восьми часов, общая стоимость — 2 695 425 рублей. Делали не только лицо, но и спину, бока и далее по списку из 23 различных услуг — в общем, масштабно. Родные уверены — Фёдорову специально убеждали сделать всё за раз.
Упомянутые названия роликов подтверждают эту идею. Другие клиенты или те, кто убежали после первой консультации, также говорят — в клинике в целом изо всех сил убеждали на дополнительные процедуры, которые можно выполнить в рамках одного «захода».
— Я была уверенна, что буду делать у нее абдоминопластику и липосакцию. А она мне начала «заливать», что у меня лицо опустилось, и мне надо делать подтяжку верхней трети лица, нижнюю блефаропластику, удлинение кости подбородка, так как он у меня недоразвитый по её словам. Я ей сказала, что не задумывалась ещё о лице, так как мне 34 года, думала не раньше чем через 10 лет. А она мне говорит: «И что теперь 10 лет с отвисшим лицом ходить?». Я чуть со стула не упала, — рассказала в соцсетях о своей консультации с Левицкой-Бурловой женщина по имени Наталия.
Таких рассказов — десятки, что лишь подтверждает стратегию оказания медицинских услуг в «Абриелль», которую продвигала доктор Левицкая. Кстати, этот отзыв показателен и тем, что подсказывает — хирург тяготела именно к лицевым операциям. В распоряжении 78.ru есть информация и о другом пациенте клиники, но который за своё преображение не платил: молодому человеку предложили поучаствовать в рекламной кампании. Заплатив ноль рублей, он всё равно остался шокирован опытом — состояние после массы операций у него было плачевное, а надо было записывать видеодневники и рассказывать, как всё хорошо прошло. Тут интересно даже не это: по словам пациента, он изначально готов был только к операции на теле, но не на лице — он утверждает, что на дополнительное вмешательство его уговорила именно Левицкая, взяла «на слабо».
Занимательна и её возможная мотивация. С телом работал другой хирург, но Левицкой было важно появиться в рекламном ролике самой — она же проводила все лицевые операции. Отсюда появляется дополнение к тому, зачем в клинике могли уговаривать на как можно большее количество услуг: желание было не только заработать, но и личное — показать свои навыки, доказать кому-то что-то. В пользу этого, как ни удивительно, тоже есть косвенные данные. В рассказах свидетелей по делу, например, появляется даже такая формулировка как «Культ Левицкой» из-за того, как была устроена «вертикаль власти» в больнице вкупе с лицом главврача на каждом встроенном в клинике экране.
Жуть в том, что фактор эго мог стать одной из причин, приведших к гибели активной и здоровой женщины.
Жизнь — украли или потеряла?
В стационар клиники Фёдорова легла 5 сентября 2023 года. Расхождения в версиях обвиняемой и следствия начинаются ещё раньше. Сфокусируемся именно на этих точках. В чём же конкретно выражается «оказание услуг, не соответствующих нормам безопасности»?
Обвинение считает, что роковой стала даже не сама операция, а целый комплекс действий, который в итоге эффектом домино привёл к смерти пациентки. Началось всё с забора крови — заготовки на случай переливания, совершенно нормальная практика. Однако здесь начинаются и отличия в показаниях свидетелей по делу. Левицкая и врач, проводивший этот самый забор Андрей Колмаков, утверждают, что кровь «изымали» дважды — 31 августа и 4 сентября. Обвинение уверено, что трижды — ещё раз 5 сентября. Казалось бы, всё есть в медкарте, какое может быть разночтение? Вот только там про эту процедуру упоминаний нет.
Откуда взялась информация о третьем заборе крови? По имеющимся данным, сотрудник клиники начал документ фотографировать: в ответе на вопрос «зачем» — самая страшная деталь истории. Сама операция, которую Левицкая-Бурлова проводила лично, 6 сентября прошла хорошо, насколько может пройти без проблем ранение (а для организма разница между хирургическим вмешательством и раной невелика) более половины тела. Тут нужно остановиться, ведь опять же появляется расхождение: то, что операция проводилась на 57% тела, установила экспертиза, доктор Левицкая утверждает, что на 36%, а эксперты насчитали как минимум 14% лишних из-за липосакции бёдер, которую не делали по факту. Врачи, описывая процесс операции, не упоминают эту процедуру, однако в договоре с Фёдоровой есть согласие на услугу «Бодилифт» — это пластика живота, нижних отделов спины, ягодиц и верхней трети наружной поверхности бедер с липосакцией. Можно согласиться, что и 36% — это много.
Ключевыми являются вторые сутки после операции — 8 сентября. По версии Левицкой и как минимум анестезиологов-реаниматологов клиники Колмакова и Алексея Степанова, Фёдорова днём была в сознании, получала кислородную маску, общалась, а уже поздно вечером почувствовала резкое недомогание.
Совершенно иначе выглядят события глазами других сотрудников. По их показаниям, Фёдорова почувствовала себя плохо ещё в ночь на 8 сентября, у неё увеличилась отёчность и о жалобах знали медсёстры — утром того дня смену друг другу передавали, уточняя, что пациентке плохо, но добавляя словосочетание «паническая атака». Заметно нервничала тем утром не только пациентка, но и врачи — на утреннюю тревогу Левицкой-Бурловой, Колмакова, Степанова и хирурга Натальи Евлаховой обратил внимание персонал клиники.
Причина их переживаний объясняется другими показаниями. Как рассказывают свидетели событий, Степанов и Колмаков ввели Фёдорову в медикаментозную кому днём 8 сентября, несмотря на рассказы следователям о том, что состояние пациентки было удовлетворительным для второго дня после операции. В пользу этого говорит и строчка из складского журнала — использовавшийся для этих целей препарат «Пропофол» взяли под запись в 10:30, причём работник склада рассказал, что ему объяснили - именно для Фёдоровой. Согласно другим свидетелям, в медикаментозный сон Анну ввели около 13:30.
Уже вечером она сказала пару слов по телефону, при этом проснулась от «препаратного сна», согласно свидетельствам, незадолго до звонка. Кстати, до этого администраторы, как сами заявили следователям, получили инструкцию от руководства отвечать родне, что с Фёдоровой всё в порядке и с ними свяжется врач, потом беспокоящейся семье говорили, что Анна просто спит. Упомянутый разговор с бывшим мужем по телефону стал для пациентки последним.
Пока Фёдорова находилась в бессознательном состоянии, врачи наоборот — проявляли бешеную активность. Например, около 14:00 ей проводили УЗИ. Сама процедура наоборот показывает положительное, что врачи мониторили состояние, но записи об этой процедуре из медкарты также исчезли (но не с фото) — со слов одного из свидетелей, тогда была обнаружена жидкость в лёгких. Тут можно выделить рассказ врача, проводившего УЗИ. Женщина следователям подтвердила, что 8 сентября делала Фёдоровой процедуру, но её показания резко становятся странными в вопросе — была ли клиентка клиники в сознании. Врач это не опровергает, но и не подтверждает: с одной стороны заявляя, что Фёдорова «реагировала и двигала рукой», но при этом медик не смогла вспомнить — были ли её глаза открыты.
Объяснение того, куда исчезли записи из медкарты, даёт несколько свидетелей по делу. Так, например, бывший юрист клиники, Екатерина Старикова, сама подала в суд на «Абриелль», утверждая, что Левицкая лично требовала менять информацию в старых картах других пациентов, когда к ней пришли с обыском в конце сентября.
Другое свидетельство от главной медсестры клиники — ей напрямую приказали изменить данные в медкарте Фёдоровой ещё утром 8 сентября. В тот же день женщина по приказу руководства предоставила удалённый доступ к компьютеру, а следом и серверу с данными, мужу Бурловой — они с супругой могли менять всё, что угодно после этого. Описание того, что в итоге оказалось в официальной истории болезни Фёдоровой, граничит с чёрной комедией: вместо записи о жидкости в лёгких, например, появилось ЭКГ, которое оформлялось при помощи одного из администраторов клиники — якобы по указанию Колмыкова девушку подключили к аппаратуре и просили «попрыгать», чтобы получить нужные результаты.
Если суммировать всё сказанное: врачи утверждают, что состояние Фёдоровой было нормальным, не вызывало серьёзных опасений, но резко ухудшилось вечером и поэтому решение о необходимой реанимации приняли в ночь на 9 сентября. Другие сотрудники клиники считают, что причастные знали, что состояние пациентки ухудшается, но все силы бросили на то, чтобы прикрыть себя.
«Кража» этих часов у женщины, которой экстренно требовалась помощь медиков — вот в чём суть обвинений. По версии следствия, в следующую клинику, где Фёдорову хотя бы теоретически могли спасти, доставили, когда шансов на выживание почти не было, ведь врачи ещё живой пациентки вместо реанимации уже делали всё, чтобы объяснить её смерть.
От ТЭЛА до тела
Конечно, до приговора нельзя это однозначно утверждать — суд должен решить, кому верить в вопросе уничтожены ли были улики или их не существовало. Однако есть одна документально подтверждённая «кража времени» Фёдоровой — то, что врачи-реаниматологи «Всероссийского центра экстренной и радиационной медицины им. Никифорова» МЧС России потратили драгоценные минуты на проверку ложного диагноза.
Своего отделения реанимации у «Абриелль» нет — для этих целей у них был заключён договор с клиникой МЧС (расторгнут на данный момент), куда Фёдорову доставили частной «скорой», которая была вызвана в клинику в 01:10 9 сентября. Прибывшие медики сразу увидели «тяжёлый случай», женщину решили транспортировать. Её передали в следующее медучреждение с предварительным диагнозом тромбоэмболия лёгочной артерии (ТЭЛА), на подтверждение которого также потратили время — признаков не нашли.
Пока медики пытались выяснить, что же происходит, сердце Фёдоровой остановилось в первый раз. «Завели». Затем успели сделать УЗИ — увидели жидкость в лёгких. Произошла вторая остановка сердца — после этого клиентку клиники пластической хирургии реанимировать уже не смогли.
Врачи «Абриелль», в том числе и Левицкая-Бурлова, в тот момент тоже были в больнице — заметно переживали за состояние Фёдоровой, что подметили многие врачи клиники МЧС. Некоторые из них и на другое обратили внимание при общении со следователями: состояние, в котором была доставлена пациентка, кома третьей степени, не соответствовало рассказу о том, что плохо ей стало пару часов назад. Более того, в эпикризе от «Абриелль» заметили противоречия — например, что Фёдорова пожаловалась на нехватку воздуха и примерно в то же время, у неё даже зрачки на свет не реагировали.
Тут важно сказать: со стороны врачей «Всероссийского центра экстренной и радиационной медицины» действительно существовало некое предубеждение в отношении «Абриелль» и лично Левицкой. Однако это субъективное отношение по объективной причине — за пару недель до Фёдоровой они уже откачивали другую пациентку от коллег-частников. Женщину по фамилии Салимова также привезли после нескольких операций — она пожаловалась на то, что ослепла. Вот только в реанимацию её отправили не сразу после этой жалобы: для начала ввели в медикаментозный сон, потом свозили к офтальмологу, а уже только вечером в стороннюю реанимацию, где и обнаружили, что потеря зрения была симптомом отёка мозга. Женщину смогли спасти.
Информацию об инциденте с Салимовой подтверждают и внутри клиники, один из юристов даже добавил, что это, по сути, метод лечения — «вырубить препаратами, ждать и перестраховываться при необходимости». Один из сотрудников «Абриелль» даже предположил, что с отправкой Фёдоровой в реанимацию так тянули, чтобы Левицкая лицо не потеряла перед коллегами из клиники МЧС — те её и так «отругали» за предыдущий случай, который был не так давно.
В чём же причина смерти Фёдоровой? Удивительно, но в какой-то мере мнение Левицкой-Бурловой и судебно-медицинской экспертизы сходятся, хоть и отличаются почти во всём остальном. Их версии без деталей звучат одинаково в бытовом смысле — осложнения с летальным исходом возникли на фоне ослабления организма ещё до операции. Вот только по версии хирурга, виновата сама Фёдорова — якобы скрыла от врачей, что похудела на 8,5 кг за 2,5 месяца до того, как лечь под нож. Судмедэксперты, с которыми солидарно следствие, считают — ослаблен организм пациентки был теми заборами крови, которые проводились с нарушением: между процедурами должно было пройти пять дней. В случае с Фёдоровой, если их было всё-таки три, то есть 31 августа, затем 4 сентября и 5 сентября. Даже между первым и вторым заборами по факту прошло меньше пяти суток.
Пострадавшие от «Абриелль»
Между этими двумя версиями и предстоит сделать выбор суду. Можно только добавить, что общественное мнение явно не на стороне Левицкой-Бурловой. «Пострадавшие от „Абриелль“ — не только подзаголовок статьи, но и название чата, созданного после смерти Фёдоровой. Там десятки „благодарных“ отзывов, включая тот, что был в начале про „обвисшее лицо“.
Показания как минимум трёх экс-пациенток должны прозвучать и в суде — их опрашивали следователи. Дамы рассказали, как и их уговаривали сделать побольше операций под разными предлогами, а в постоперационный период клиентки сталкивались с хамством и равнодушием. В частности, одна из них напрямую обвинила упомянутого врача Степанова в том, что в ответ на жалобы о самочувствии после пробуждения она услышала фразу, из которой мы только одно слово привести можем:
— С***, б****, заткнись, з******.
Это при том, что пребывание в палате интенсивной терапии «Абриелль» вообще-то платное — около 25 тыс. рублей за сутки. Схема гениальная, если подумать: чем больше масштаб операции, тем выше шанс осложнений, а вместе с этим растёт и время на реабилитацию. Многие ли согласятся на потенциально опасную транспортировку в другую клинику, если есть деньги и можно лежать под надзором медиков, которым ты уже доверился?
Есть такой эффект, известный в маркетинге: человек склонен лишь убеждаться в правоте принятого им решения, особенно если он уже чем-то пожертвовал ради этого. То есть, если ты уже отдал больше 2 млн рублей, доверившись врачам — всё сложнее признаться самому себе, что тебя «развели». Это даже человеку не в стрессовом состоянии. Представьте пациента, забинтованного в три слоя, с болевым синдромом, напуганного. Такой человек будет склонен верить всему, что скажет врач. Если маркетинговые приёмы не сработают, ну, например, у пациентки будет откровенная истерика из-за игнорирования её жалоб — есть медицинский сон как «план Б», который ведь уже срабатывал.
Вот только Фёдоровой не повезло. Её бывший муж, мать и дочь выдвинули к врачу Левицкой-Бурловой и гражданские иски. Общая сумма претензий свыше 30 млн рублей. Стоит добавить, что Фёдоров лишь представитель, истец другой - его восьмилетний сын. Интересно, отказались ли бы они от этих сумм, если бы взамен получили гарантию того, что доктор никогда больше не будет оперировать, а клинику навсегда закроют?
На данный момент обе эти перспективы, реализации которых требует упомянутый чат пострадавших, одинаково далеки. «Абриелль» выкладывала рекламу сегодня, 11 октября, в день публикации. Главная звезда ролика — пластический хирург Евлахова, находившаяся год назад в операционной Фёдоровой вместе с главврачом.
Из вышеописанных свидетельских рассказов сразу рождается вопрос — почему обвиняемая только Левицкая? Как минимум формально дело в статье — её судят и как хирурга, и как главврача клиники, поставщика услуги, потенциально повлекшей смерть человека. Доктор оперировать сейчас, конечно, не может — она под арестом бывала, но даже не в СИЗО.
Суда она дожидается лишь с ограничением определённых действий, домашний арест в сентябре сняли. Дата начала заседаний по существу дела пока не известна.