«Он болел, но хотел справиться»: почему солист Bad Balance променял славу на одиночество

«Человек-легенда», «самый техничный рэпер», «голос питерского андеграунда» — так поклонники и коллеги называли участника группы Bad Balance, музыканта Романа Алексеева на пике его карьеры. Те же слова звучали и 28 мая — в день его похорон. А между этими двумя периодами об артисте будто все забыли, да и сам он, кажется, не хотел, чтобы о нём вспоминали.

Первопроходец в русском рэпе

В конце 90-х Купер с пластинкой «Дорога на восток» за плечами совершил настоящую революцию в русском рэпе, изобретя так называемую оригинальную питерскую школу читки, которая вскоре перекочевала и в другие регионы России. На одном из фестивалей Рома познакомился с Владом Валовым (Шеффом) — продюсером, который помог заявить о себе Тимати и Децлу. Тогда-то на свет и появился трек «Питер, я твой», ставший культовым и подаривший Куперу известность.

— У нас с ним была особенная связь, которая давала возможность создавать эту музыку, — вспоминает Влад Валов. — Мы делились мыслями, которые под себя подрабатывали: слово вставить, убрать, перефразировать. Это было совместное творчество.

После громкого успеха альбома «Каменный лес» с участием Ромы Алексеева Шефф пригласил приятеля в собственную группу Bad Balance. Ребята записали несколько пластинок и стали своего рода первопроходцами в русском рэпе. В общем, у Купера всё шло идеально: переезд в Москву, гастроли с группой и два сольных альбома. Однако в 2016 году он неожиданно покинул коллектив и буквально пропал из информационного поля. Фанаты забили тревогу, в Сети стали появляться форумы с говорящим названием «Где Купер?», а он, как оказалось, никуда не пропадал — у музыканта просто начались проблемы с алкоголем. Точнее, как рассказал Влад Валов, они у Романа были всегда, просто время от времени сильно обострялись.

Друзья прекрасно знали о состоянии Купера, но не предпринимали решительных мер, ведь насильно лечиться человека не заставишь. Да и сам музыкант, выслушав очередную порцию советов от участников группы, говорил: «Это моя жизнь и я проживу её так, как хочу». Всё, что оставалось Валову — ждать, когда Купер сам решит, что пришла пора избавиться от пагубной привычки.

— Мы все хотели, чтобы он скорее покончил со своей болезнью и писал с нами новый альбом, — вспоминает Шефф. — Он болел, чем и как, можно объяснить по-разному, но хотел с этим справиться.

Шумные застолья и нищета

А ждать пришлось долго: с каждым годом Купер продолжал замыкаться в себе и абстрагироваться от общества. Чаще всего каждый его день был похож на предыдущий — артист вместе с мамой Людмилой устраивал в своей квартире шумные застолья, на которые радушно приглашал соседей и друзей. Да что уж там, получать приглашение было, в общем-то, не обязательно — дверь в квартиру никогда не запиралась, так что заглянуть в гости мог любой желающий.

— И в этом есть частица Купера, его нельзя за это осуждать, потому что в принципе это то, чего нашему населению сейчас не хватает — общения и сборов. Конечно, не под алкогольным опьянением, но они с мамой жили по таким традициям, и за это их нельзя осуждать, — отметил Валов.

Похороны «голоса питерского андеграунда» прошли так, как он и завещал: его положили в гроб в чёрном восточном кимоно, а провожали под звуки волынки. И то, что это две совершенно разные культуры, Купера не волновало, наверное, потому что он и сам всегда был человеком-симбиозом. Друзья рэпера уверены, если бы последние годы своей жизни он занимался творчеством, то сейчас мир увидел и ощутил бы совершенно другого Рому Алексеева.

— Жаль, что мы так его и не дождались. Я тащил его, просил вернуться, но он колебался. Рому просто не отпускал быт, который когда-то его засосал и крепко держал все эти годы.