Карточный гений, недостудент и участник тройного брака — каким был Некрасов в жизни?
Абитуриент-неудачник с единицей по истории
Приехал в Питер поступать в университет и не поступил? Не стоит убиваться — можно попробовать поступить на следующий год, и ещё через год… И даже если не получится, всё равно можно стать успешным и знаменитым! Как поэт и издатель Николай Некрасов, к примеру.
Юный Некрасов оказался не слишком успешным абитуриентом: в 16 лет, как и многие его ровесники наших дней, он приехал из провинции поступать в Петербургский Императорский университет. Но завалил экзамены и был вынужден остаться в городе, перебиваясь фрилансом и надеясь на поступление в следующем году.
Тут, правда, нужно отметить, что его родители вовсе не мечтали о дипломе вуза для сына. Точнее, следует говорить об отце — деспотичном майоре в отставке. Майор Некрасов мечтал, что старший сын пойдёт по его стопам, а посему отправил его в 16 лет в Петербург поступать в Дворянский полк (будущее Константиновское артиллерийское училище), готовивший офицеров.
Хитрый Николай изначально не планировал служить и обучаться военным премудростям. Университетское образование прельщало его гораздо больше — но вот беда, его собственные знания были весьма бедны и фрагментарны. В десятилетнем возрасте будущий поэт поступил в Ярославскую гимназию, где проучился до пятого класса. Но в подростковом возрасте Николай увлекся «чтением столичных литературных журналов», стал часто прогуливать уроки, когда по болезни, а когда и без уважительной причины…
И натурально вылетел из учебного заведения, не окончив его. По другим данным, Некрасова забрал из гимназии отец, решивший, видимо, что слишком образованные дети в семье офицера не особо нужны. В 1837 году состоялись выпускные экзамены, которые сдавали все соученики Некрасова, но Николай «на экзамены не явился и в дальнейшем гимназию не посещал».
В Петербурге выяснилось, что со многими науками у абитуриента беда. Позже Некрасов вспоминал, что латынь он сдал на пятёрку, хоть «латинист был очень строг», а вот по всеобщей истории схлопотал единицу. Предстоял ещё экзамен по физике, которой Николай не знал совсем, и ему предложили отложить экзамен до зимы. Современным абитуриентам будет интересно узнать: в своих воспоминаниях Некрасов писал, что «при одной единице тогда в университет принимали». Однако к зиме о нём забыли и не зачислили.
На самом деле, Некрасов не был так наивен — он предполагал, что с поступлением будут проблемы. При переезде в Петербург у Николая была с собой тетрадка стихов, и, как любой романтически настроенный юноша, он надеялся прокормиться творчеством.
От поэта-дебютанта до постояльца ночлежки для нищих
Первое время Некрасов жил в гостинице, но длилось это недолго: отец, узнав о самовольстве сына, перестал присылать ему деньги. И тогда Николай переселился в дом на «Пяти углах», а именно на углу Загородного, 11 и Рубинштейна, 40. Здесь он снимал комнату вместе с двумя юнкерами у петербургского унтер-офицера.
Но в самое противное время года, в разгар ноября у юного поэта и неудавшегося абитуриента случилась неприятность: он не смог заплатить за жильё, и арендодатель выгнал его из квартиры. Юноша отправился в ночлежку для нищих на Васильевском острове, где его «напоили водкой и уложили спать».
Здесь Некрасов и начал карьеру фрилансера: за копейки, буквально за кусок хлеба стал писать для бедных людей различные прошения, жалобные письма, а затем рекламные объявления в газеты, заметки, фельетоны… И даже водевили.
А что же тетрадка юношеских стихов? Неужели Некрасов её забросил? Вовсе нет — хотя сам он наверняка позже думал, что лучше бы она потерялась. Именно эта тетрадка вытянула у юного поэта последние отцовские деньги. Жажду опубликовать подростковые стихи он удовлетворил, но ни одна из напечатанных книг не была куплена.
Сотня томов стояла в книжном магазине, и в течение двух месяцев Некрасов наведывался туда, узнать, купил ли кто хоть один томик. Однако чуда не случилось, и поэт в расстроенных чувствах потратил последние деньги, чтобы скупить и уничтожить — почти всё.
Перед поступлением у Некрасова случился ещё один специфический эпизод: в «увеселительном заведении» он познакомился с профессором духовной академии Успенским. Пьяное веселье сблизило мужчин, и последний предложил юному поэту жить у него — и даже обещал учить латыни.
«Поселился у него на Охте. Подле столовой за перегородкой тёмный чулан был моей квартирой. Успенский в полосатом халате пил запоем по нескольку недель, очнётся: „Давай буду тебя учить“. Две, три недели учит очень хорошо, там опять запьёт», — вспоминал потом Некрасов. Так он и сдал латынь на пятёрку.
На следующий год Николай вновь не смог сдать все экзамены, хоть и ходил год в университет вольнослушателем. После этой неудачи он посещал вуз ещё полгода — но вскоре бросил. Друзьям Некрасов заявил, что совмещать учёбу и попытки заработать на хлеб очень сложно. И мы не будем его за это судить…
Игрок: гений или шулер?
Благодаря пьянице-профессору Успенскому молодой Некрасов обучился не только латыни, но и игре в преферанс. Вместе со своим покровителем он ходил играть к дьякону Прохорову и позже вспоминал:
«У отца дьякона — вечный картёж».
Нужно сказать, что любовь к карточным играм у Некрасова была, можно сказать, в генах. Его прапрадед был весьма богатым помещиком, но страсть к азартным играм лишила его большей части имения: он проиграл 7000 душ крепостных. Прадед проиграл 2000, отец — 1000… А самому Некрасову проигрывать уже было нечего.
«Но в карточки поиграть тоже люблю», — отмечал поэт. Николай Некрасов стал первым в своём роду любителем карт, обратившим свою страсть на пользу. Он мог бы быть героем приключенческих историй о карточных гениях, ведь весьма внушительную часть своих доходов получал от карточных выигрышей.
В этом ему помогал не только математический склад ума, но и трезвый, расчётливый подход. Некрасов никогда не играл за бутылкой в питейном заведении — для такого дела он отправлялся в Английский клуб, где вступал в коммерческие игры только с богатыми противниками, которые не слишком боялись проигрыша. Перед игрой он всегда старался выспаться, принимал ванну, в которую даже добавлял немного рома «для бодрости», а вот за игрой спиртное уже не приветствовал.
Когда ставки в играх доходили до неприличных сумм, игроки сворачивали отдых в клубе и ехали домой к писателю — играть без свидетелей, чтобы известия о крупных проигрышах не шокировали столицу и высшее общество. Впрочем, позже сам Некрасов немного хвастался особо крупными выигрышами. Так, министр финансов (на тот момент ещё будущий) Александр Абаза проиграл поэту за всё время знакомства больше миллиона франков.
У Некрасова было много важных правил относительно карточных игры — к примеру, он играл строго на деньги, отложенные заранее, не залезая в долги. Ходили слухи, что каждый год он откладывал на карточные игры около 20 тыс. рублей, а выигрывал в пять раз больше. Одни были уверены, что Некрасов разработал собственную систему, не дававшую сбоя, другие были считали, что поэт был шулером. Если последнее и имело отношение к правде — нам уже не узнать.
Игру Некрасов, уже став издателем «Современника» и «Отечественных записок», использовал и для блага своих журналов. Так, он с удовольствием поддавался в картах цензорам, чтобы заслужить их доверие, а иногда предлагал столь важным персонам играть вместе, дабы потом разделить выигрыш. Поговаривают, что даже свою единственную супругу — простую девушку Фёклу Анисимовну Викторову, которая была содержанкой богатого и азартного купца, — он выиграл в карты.
Тройной брак и главная любовь жизни Некрасова
Женился Некрасов незадолго до смерти, в 1877 году, когда страшная болезнь — рак кишечника — практически добила его. А вот всю свою жизнь поэт предпочёл быть юридически свободным. Более того, около 15 лет он вёл странную семейную жизнь, проживая втроём вместе со своей любовницей и её мужем в одном доме. При этом ничуть не стеснялся закатывать законному мужу дамы сердца сцены ревности, как и самой своей избраннице.
Главную страсть своей жизни, невероятную красавицу и хозяйку популярного у писателей салона Авдотью Панаеву Некрасов встретил, когда ему чуть перевалило за 20. Она была старше его на год и слыла тогда одной из главных красавиц Петербурга. Умная, начитанная, «мудрая не по годам», Авдотья постоянно отбивалась от настойчивых поклонников литературного кружка, образовавшегося вокруг её мужа.
Супруг потерял интерес к Авдотье почти сразу после брака и пустился в бесконечный загул, совершенно не заботясь о том, чтобы защищать честь жены. А поклонники так надоедали 20-летней красавице, что она научилась держать на расстоянии всех. Так и Некрасову Авдотья дала от ворот поворот — но поэт не сдавался в течение пяти лет. В конце концов, он устроил сцену во время катания по Неве на лодке — заявил, что бросится в воду, если Панаева не ответит ему взаимностью. Женщина на шантаж не ответила, и Некрасов прыгнул в реку, где едва не пошёл на дно. Мокрый и озябший, поэт всё же пробился к сердцу Авдотьи.
Панаев был не против связи жены, и даже подружился с Некрасовым, войдя с ним в управление журналом «Современник». Вскоре поэт и издатель переехал к Панаевым, и они стали жить втроём. У Авдотьи даже родился от любовника сын — но почти сразу умер.
Авдотья Панаева стала не только музой и любимой женщиной, но также соавтором Некрасова. Вдвоем во время беременности они написали романы «Мёртвое озеро» и «Три страны света». Под мужским псевдонимом (а как же ещё в те времена?..) Авдотья издала и собственные произведения: роман «Семейство Тальниковых» и ряд повестей и рассказов. Позже Панаева выпустила свои мемуары, где рассказывала о дружбе с самыми известными писателями XIX века, включая Некрасова.
Роман Панаевой и Некрасова был наполнен скандалами, разрывами и примирениями. Но когда муж Авдотьи скончался, Некрасов предпочёл продолжить сожительство, не женясь на возлюбленной. Вскоре их чувства охладели, и Авдотья вышла замуж за молодого (моложе её на 11 лет) секретаря «Современника» А. Ф. Головачёва. Примечательно, что её дочь от этого брака тоже стала писательницей.
Сердечные истории после Авдотьи
После разрыва с главной любовью своей жизни Некрасов крутил долгий роман с француженкой Селиной Лефрен. С этой дамой авантюрного склада он познакомился в Петербурге — она была актрисой. Актрисой должна была стать в своё время и Авдотья Панаева, ведь она происходила из семьи артистов и окончила Петербургское театральное училище, но вместо дебюта в театре вышла замуж.
Что же касается Селины — сам Некрасов говорил позже, что главной её целью в Петербурге было составить себе состояние из дорогих подарков и вернуться с ними на родину. Это Некрасова не остановило. Селина Лефрен-Потчер, актриса французской труппы Михайловского театра, не отличалась такой невероятной красотой, как Авдотья Панаева, но была остроумна, обаятельна и прекрасно пела.
Одно лето она провела у Некрасова в имении Карабиха, потом же они вместе уехали в Париж, где актриса осталась — говорили, что там у неё сын. Из Франции Лефрен писала поэту письма на русском, а позже они вместе проводили время в Париже и на Лазурном побережье. В знак благодарности за прекрасное время писатель оставил француженке в наследство 10 тыс. рублей.
Последней его любовью стала Фёкла Викторова, она же — Зина. Это имя Некрасов сам дал юной девушке, с которой начал жить почти в 50 лет. Когда Фёкла и Некрасов познакомились, ей было, по разным источникам, то ли 19, то ли вовсе 16 лет. Помимо красоты и стати она очаровала поэта «милостью» и «душевностью», и Некрасов, по старой привычке, стал жить с красавицей без юридических формальностей.
Кто-то говорил, что Зина была дочерью военного писаря, другие считали, что её отец был простым солдатом-барабанщиком. В любом случае, юная красавица была не слишком образована — и Некрасов с радостью занялся её обучением. Поселив её в своей квартире на Литейном проспекте, он нанял ей учительницу французского, а русским чистописанием и игрой на фортепиано занимался с супругой сам. Вскоре Зина стала помогать Некрасову с корректурой. Чтобы не оставить любимую без средств к существованию, перед самой смертью писатель обвенчался с ней, и именно ей посвятил свои последние стихи.