Бьёт — значит сядет: нужен ли нам закон о домашнем насилии?

Проект закона «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации» вносили на рассмотрение в Госдуму несколько раз, начиная с 2016 года. Всего было более 40 его вариантов. Однако ещё на этапе написания он подвергался жёсткой критике, в основном за «антисемейную направленность», чаще всего — от представителей РПЦ и консервативных движений.

Авторами последней версии законопроекта выступили сразу три рабочие группы — в Совете Федерации, Госдуме и президентском Совете по правам человека. Были привлечены и эксперты-общественники — глава Центра защиты пострадавших от домашнего насилия Мари Давтян и соосновательница сети взаимопомощи для женщин «Проект W» Алёна Попова. При этом сегодня финальной версией документа недовольны не только консервативные движения, но и сами правозащитницы. А депутат Госдумы Оксана Пушкина даже заявила об угрозах, которые поступали ей и другим авторам законопроекта. Почему? О причинах поговорим чуть позже.

Мы столкнулись с другой проблемой: многие петербуржцы вообще не понимают не только зачем нужен этот закон, но и что такое домашнее насилие. А ведь столкнуться с ним может кто угодно — вне зависимости от пола, возраста и социального статуса. Но, как говорится, «предупреждён — значит вооружён».

Домашнее насилие — что это?

Если мы говорим про домашнее насилие, речь идёт про отношения, в которых один человек нарушает личные границы другого. Один истязает другого — физически, психологически или финансово. Специалисты говорят: важно как можно раньше понять, что над вами осуществляется контроль. Но осознание обычно приходит слишком поздно. Если вообще приходит. И это вовсе не означает, что женщина или мужчина (да, жертвой может быть и он) глупы.

— Безусловно, такие отношения не начинаются с рукоприкладства, иначе большинство жертв сбежали бы мгновенно, как от маньяка на улице. А тут получается, что ваш самый близкий человек — тот самый маньяк. В начале отношений абьюзер одаривает партнёра вниманием. Будущая жертва обычно в это время думает, что ей очень повезло. Когда отношения уже будут достаточно близкими, абьюзер начнёт «отрезать» свою жертву от внешнего мира: не даст работать, будет запрещать общаться с родственниками и друзьями. Стандартные фразы абьюзеров: «Зачем тебе кто-то, если у тебя есть я?», «Никто не полюбит тебя, как я», — отмечает психотерапевт Вероника Серединская.

Большинство жертв, с которыми мы общались, понимали, что нужно уходить от абьюзера, когда было уже слишком поздно и никто не мог помочь.

Заранее предугадать, с кем в данном случае вас свяжет судьба, очень сложно, но есть вещи, на которые стоит обратить внимание.

— По внешним данным и по социальному статусу распознать насильника невозможно. Это очень разнообразный спектр. Но можно обратить внимание на то, как человек общается с родителями, друзьями, коллегами по работе. Важно то, как человек разрешает конфликты и как налаживает контакты. Наверняка что-то может насторожить уже в начале отношений, — уверена консультант кризисного центра «812» Мария Макарова.

Почему же жертва не может уйти до того, как её будут бить или хотя бы — когда получит первый удар? Дело тут вовсе не в том, что у пострадавших были детские травмы, они привыкли к насилию или им некуда пойти. У большинства из наших собеседниц, которые стали жертвами насилия, прекрасные родители и достойное образование. Далеко не все подвергались насилию в детстве.

Психологи объясняют почему жертва не может уйти. Ещё до стадии рукоприкладства она часто подавлена настолько, что во всех бедах семьи начинает винить исключительно себя. Ведь ей до этого каждый день внушали, что именно с ней «что-то не так», а точнее — всё.

— Постепенно появляется недовольство буквально во всём. В какой-то момент у женщины почти не остаётся социальных связей, появляется неуверенность в себе, потому что близкий человек ежедневно сообщает жертве, что она «ненормальна». Когда женщины наконец понимают, что им угрожает опасность, они уже уверены, что все проблемы именно в них самих. Они считают, например, что она его «сама довела», находят массу других оправданий для домашнего тирана, — комментирует проблему Серединская.

Когда насилие перерастает в физическое, жертва не знает, куда обратиться: все связи потеряны, да и признаться, что её семейные отношения далеки от идеальных — стыдно.

— Российская статистика говорит о том, что случаи тяжёлых побоев чаще всего случались после того, как жертва подавала заявление в полицию. Это своего рода месть. Связано это с тем, что у нас нет закона о домашнем насилии, и тирана, скорее всего, даже не задержат. Поэтому заявление в полицию в качестве меры воздействия, запугивания точно не сработает. Приняли решение уходить — собираете вещи, уходите и пишите заявление. Последовательность действий должна быть именно такой, — продолжает Вероника Серединская.

Сложность для жертвы также заключается и в том, что насилие обычно имеет циклический характер. Оно включает четыре стадии: рост напряжённости в отношениях, насилие, примирение и спокойствие. Именно в последнюю фазу женщины обычно забирают из полиции заявления о побоях. Партнёр внушает им, что агрессии больше не будет, и пара, наконец, заживёт спокойно. Однако напряжение снова начинает возрастать, и весь цикл повторяется. Со временем каждая фаза становится короче, вспышки агрессии учащаются, а ущерб психическому и физическому здоровью становится значительнее.

— К сожалению, жертва очень часто уже поздно осознаёт, что находится в положении продолжающегося насилия. Мы в кризисном центре сталкиваемся уже с «результатами» действия авторов насилия. Дело в том, что насилие чередуется с раскаянием, этапами любви и близости. Зачастую жертвы просто прощают и дают «последний» шанс, но в результате выходит очень печальная картина, поскольку авторы насилия не останавливаются сами, они всё дальше и дальше прогибают границы — отмечает Макарова.

Куда сбежать?

Петербург — именно тот город, где жертве есть куда пойти, даже когда у неё совсем нет друзей и родственников. Гораздо печальнее дела обстоят в регионах. Одна из наших собеседниц живёт в маленьком городе и в постоянном страхе за свою жизнь. Она сбежала от бывшего мужа с детьми и вынуждена прятаться от него. В местном кризисном центре ей помочь не могут, только потому что он — местный чиновник и может найти её где угодно. Уехать из этого города сейчас невозможно. Надеемся, что она найдёт выход из этой ситуации, потому что без закона о домашнем насилии тиран имеет полное право видеться с детьми и приближаться к бывшей жене.

В Петербурге жертва в такой ситуации оказаться не может. Специальные учреждения у нас работают почти в каждом районе. А государственные даже предоставляют место, где жертва может какое-то время пожить. «Кризисный центр для женщин» пошёл дальше.

— В конце марта мы обратились в петербургские отели с просьбой предоставить «горячие койки» женщинам, пострадавшим от насилия. Уже через неделю сразу две компании откликнулись на наш призыв. Сейчас мы готовы предоставлять пострадавшим временное жильё даже в период самоизоляции, когда наш центр работает удалённо, — рассказывает руководительница «Института недискриминационных гендерных отношений „Кризисный центр для женщин“» Елена Болюбах.

Помимо десятков центров для женщин, в нашем городе работает учреждение, где помогают мужчинам, пережившим домашнее насилие. К слову, количество таких организаций в России можно пересчитать по пальцам одной руки.

Самоизоляционная статистика

Власти Петербурга пока не наблюдают всплеска домашнего насилия в городе. Чиновники руководствуются только количеством обращений в полицию. Но большинство жертв понимают, что правоохранители им не помогут. Всплеск домашнего насилия в нашем городе остро ощутили на себе все кризисные центры.

— Мы получили прирост обращений в онлайн-приёмные более чем в два раза. В апреле 2020 года к нам обратились более 600 пострадавших. Для сравнения: в апреле прошлого года — 280. Мы также сравнили число обращений в правовой центр на нашем сайте. Там представлены алгоритмы: что делать в ситуациях различного насилия. За первые четыре месяца 2019 года туда зашли 1380 человек, а за тот же период этого года — 9624. Информация о побоях стала более востребованной сразу в девять раз, — отмечает Болюбах.

При этом власти города считают, что число обращений ещё может вырасти после окончания самоизоляции. Об этом заявила заместитель председателя комитета по социальной политике Елена Фидрикова.

— Как только мы начнём выходить из режима самоизоляции, число таких обращений резко возрастёт, потому что станут очевидны последствия, появится возможность лично обращаться в учреждения, а сейчас эти обращения отложены из-за необходимости соблюдать режим самоизоляции, — говорит она.

До пандемии 16 млн россиянок ежегодно подвергались насилию. Это только официальная статистика. Теперь же это число может увеличиться вдвое.

Однако нужно понимать, что агрессии в семье подвергаются не только женщины, но и дети — со стороны родителей, пожилые люди — со стороны своих же детей, а также мужчины.

В чём проблема закона о домашнем насилии?

Большинство психологов, активистов и сотрудников кризисных центров, с которыми нам удалось пообщаться, считают, что закон о домашнем насилии нашей стране необходим.

О важности закона мы также поговорили с организатором митингов против домашнего насилии и сооснователем «Восьмой инициативной группы» Марго Лесовой. По её словам, после принятия законопроекта последует длительный процесс выстраивания правоприменительной практики. Однако помогать он начал бы сразу.

— Во-первых, известные нам кризисные центры, которые давно знают, что делать, получат поддержку от государства. Во-вторых, появится, наконец, термин «преследование», что позволит писать заявления на сталкеров, не дожидаясь «реального повода». В-третьих, будет вестись реальная статистика по поводу всех обращений и работы с ними. Без этих данных невозможна выработка стратегий. И, наконец, начнётся сама по себе пропаганда идеи неправомерности насилия, — отмечает она.

Марго уверена, что сейчас большинство жителей России выступают за закон. Они понимают, что без него многие женщины не смогут выбраться из токсичных отношений.

— Если сравнивать опросы за последние три года (ВЦИОМ и «Левада-центра»), видно, что за необходимость закона о домашнем насилии выступает всё большее число россиян, и их количество практически достигло 80%. Эти данные показывают, что сейчас большинство людей в России признают существование проблемы и считают, что жертвам насилия нужна помощь. Ещё несколько лет назад во время пикетов к нам часто подходили люди и, смеясь, говорили, что никаких проблем у женщин нет и что те сами во всём виноваты. Теперь же в одном только Петербурге на каждый пикет приходят сотни человек. Закон должен быть принят, как это уже сделано в других странах, — уверена Марго.

Выступают за закон и женщины, которые когда-то были жертвами домашнего насилия. В большинстве своём наши собеседницы уверены: документ помог бы им избежать многочисленных обращений к врачам.

— Я написала на своего бывшего мужа четыре заявления, четыре! В разные отделы. Везде пришли отказы! Никто даже не попытался что-то узнать. Мои жуткие побои видели и в «травме», и терапевт. Никто ничего не сказал, не посоветовал, не обратился в правоохранительные органы. Давайте честно. Все считают, что это семейные разборки, в которые лучше не лезть. Поэтому жертвы не верят — никому и ни во что. Поэтому и боятся уходить. А куда? Придёт и убьёт. Закон мог бы хоть как-то решить эту проблему, — говорит одна из них.

Руководительница центра «Двоеточие» Ирина Чей уверена, что благодаря закону проблема насилия будет более видимой.

— У пострадавших, как и у свидетелей насилия, и у авторов насилия, будет возможность получить помощь. Я также уверена, что закон поможет снизить показатели смертности в результате домашнего насилия. Закон о домашнем насилии — это не решение проблемы, это инструмент для её решения, которого на данный момент просто нет, — отмечает она.

Однако многие петербуржцы активно выступают против этого закона. Прокомментировать свою позицию мы попросили многодетную маму и педагога Марину Базанову. Она считает, что в документе есть статьи, которые могут разрушить институт семьи в России.

— В законе под словом «насилие» подразумевается не только физическое насилие, избиение, причинение вреда здоровью, но и психологическое насилие. Условно говоря, наказание ребёнка, повышение голоса или шлепок, тоже считается насилием. Причём ребёнок сам может пожаловаться на своих родителей за то, что те разговаривают с ним не так, как ему хотелось бы. А теперь представьте подростка, у которого в голове вихрь… Все мы с вами были в таком возрасте и помним, что это возраст противоречий, несогласия с родителями, упорного доказывания своей «взрослости». Получается, что родитель при таком раскладе должен только потакать всем желаниям своего чада, и всяческое противодействие будет считаться психологическим насилием, — убеждена Марина.

Смущает многодетную маму и пункт об экономическом насилии. По словам Марины, даже распределение домашних обязанностей среди членов семьи (в том числе детей) или несогласие родителей купить ребёнку дорогую игрушку, согласно этому законопроекту, тоже может расцениваться как насилие.

Больше всего людей, которые выступают против закона о домашнем насилии, смущает вмешательство третьих лиц. Поскольку жалобы на семью может писать кто угодно. Родители боятся, что после этого социальные службы смогут забирать детей из семьи.

— Кроме того, закон отменяет презумпцию невиновности и уничтожает права граждан на неприкосновенность частной жизни (ст.23 Конституции), жилища (ст.25), свободу передвижения (ст.27), право на воспитание детей (ст.38.2) и имеет очень размытые формулировки, которые могут трактоваться совершенно по-разному, — добавляет Базанова.

Согласен с этим мнение и юрист Иван Букарев.

— Законопроект о профилактике семейно-бытового насилия ставит перед собой хорошую идею «предупреждать» преступление. Но вместе с тем эта идея полностью перечёркивает наше право на самостоятельность и независимость в угоду животного страха и препятствует нам развиваться как гражданскому обществу, — утверждает он.

Не понравился законопроект и другому юристу по административным и гражданским делам. Артём Бардашевич также считает, что документ нарушает конституционные права граждан и игнорирует уголовное и административное права.

— Принятие федерального закона в том виде, в котором он опубликован на сайте Совета Федерации, не решит проблему неопределённости правового регулирования в сфере профилактики домашнего насилия. Необходим законопроект, соответствующий требованиям юридической техники и гармонирующий с действующим федеральным законодательством. Причём важнейшая роль в области предупреждения насилия должна быть отведена институтам гражданского общества. Законодатель, перечисляя субъекты профилактики в части 1 статьи 5 предложенного проекта, вспомнил об «общественных объединениях и иных некоммерческих организациях» в последнюю очередь (пункт 12), — отмечает Артём.

Кроме того, юристу не понятно, почему проект — пусть и в таком «сыром» виде — до сих пор не внесён в Госдуму. Ведь депутаты сейчас активно работают и принимают другие законы.

Удивительно, но против закона о домашнем насилии выступают и его авторы. Вот что написали Маргарита Давтян и Алёна Попова в своих соцсетях по поводу этого проекта.

Закон необходим. Многие жертвы не могут уйти от насильника, потому что боятся либо за себя, либо за детей. В этом случае закон о домашнем насилии, предоставляющий жертве охранный ордер от агрессора, безусловно, мог бы помочь. Но в нынешнем варианте он не устраивает не только тех, кто изначально был против него, но и его соавторов. А значит — его нужно доработать. Но есть и другие варианты помощи женщине в отсутствие закона. Его применяет центр социальной поддержки «Альтернатива».

Уйти нельзя сохранить

Каждая жертва сама должна решить для себя, где поставить запятую в этой фразе. И если супруги, несмотря на все проблемы, решат меняться, чтобы сохранить отношения, им готовы помочь.

В нашем городе не только множество кризисных центров. Также есть учреждение, в котором психологи помогают «остановиться» тем, кто склонен применять насилие в отношении своих близких. Специалисты центра «Альтернатива» работают с агрессивным и насильственным поведением.

— К нам может обратиться тот, кто хочет изменить своё деструктивное поведение в адрес близких — любой человек, если он ищет помощи в том, чтобы «остановиться» и перестать причинять страдания своим близким. Речь может идти об агрессивном поведении в адрес ребёнка, партнёра, родителя и другого близкого человека. В ряде случаев люди приходят со словами о том, что их девушка или жена сообщила им, что их поведение ненормально и потому они хотят в этом разобраться, — отмечает консультант центра «Альтернатива» Станислав Хоцкий.

Специалисты центра также говорят, что число обращений к ним существенно выросло в период пандемии. Однако с самоизоляцией это не связано.

— На данный момент мы наблюдаем рост числа обращений на 300%. Однако дело не в пандемии, а в нашумевшем фильме Регины Тодоренко, который она выпустила после того, как некорректно и опасно высказалась на тему тех, кто страдает от насилия в близких отношениях, — подчёркивает Станислав.

Конечно, возрастающее число людей, готовых работать над собой для сохранения семьи, очень радует. Но эксперты называют другой фактор, который помог бы справиться с проблемой домашнего насилия гораздо эффективнее. Это изменение мышления.

«Мы не должны быть толерантны к насилию»

Специалисты утверждают, что жертвам не поможет ни один закон пока они сами не поймут, что насилие — это не нормально, что фундамент здоровых отношений — уважение к друг другу, любовь и поддержка. Важно осознать: никто не имеет права нарушать личные границы другого человека, понуждать к чему-либо и, тем более, поднимать руку.

— Мы можем принимать сколько угодно законов, но если женщины не будут обращаться в правоохранительные органы, все они будут бессмысленны. У нас есть очень хорошая статья 131 «Изнасилование» в УК РФ. Она работает, насильники получают реальные сроки. Но давайте посмотрим правде в глаза. За прошлый год к нам обратились порядка 500 женщин, которых изнасиловали. Из них в полицию готовы были обратиться максимум десять! В нашей стране пережившая насилие женщина боится быть осуждённой, боится, что её никто не защитит, а ведь бояться должен именно автор насилия, а не пострадавшая сторона, — уверена Елена Болюбах.

Последние события в нашей стране доказывают правоту Елены. Пока мы будем осуждать Регину Тодоренко и отбирать у неё все титулы и награды за одну сказанную глупость, при этом оставляя со всеми регалиями и высокооплачиваемой работой тех известных людей, кто сам совершал насилие, закон нам не поможет. Пока сотрудники полиции не будут принимать заявления от жертв, потому что «всё равно помирятся», закон нам не поможет. Пока женщины будут бояться говорить, закон нам не поможет. Эксперты утверждают: агрессия в обществе должна осуждаться, тираны — быть нерукопожатными. Не стыдно быть жертвой и просить о помощи. Стыдно совершать насилие. В любой форме, по отношению к кому бы то ни было.