Михаил Бобров и его жизнь-приключение: от хранителя ангела до покорителя Северного полюса
«Как увидел горы – так и припаялся к ним…»
Судьба почётного гражданина Санкт-Петербурга Михаила Боброва кажется фантастической повестью – одной из тех, на которых росли восторженные советские пионеры. Приключений, удивительных событий и историй петербуржца хватило бы на несколько разных жизней. В воскресенье, 19 августа Михаил Бобров ушёл из жизни в возрасте 95 лет. Вспомним самые яркие и важные моменты его биографии.
Заслуженный тренер РФ Михаил Бобров родился в 1923 году. После школы Миша отучился в Военном институте физической культуры и спорта, став дипломированным спортивным педагогом, а незадолго до начала Великой отечественной войны, в 1940 году получил специальность «инструктор альпинизма».
В четырнадцать лет он выиграл первенство Ленинграда по слалому, после чего отец купил ему настоящие горные лыжи. В шестнадцать Бобров впервые попал в горы – и влюбился в них раз и навсегда.
– Как увидел горы – так и припаялся к ним, – вспоминал Михаил Бобров в интервью «78» незадолго до смерти. – Фантастика! Одни восходы в горах, закаты чего стоят, прекрасные местные жители… Этого никогда не забыть.
Так Миша Бобров связал себя с альпинизмом и горными пейзажами на всю жизнь. По словам почётного тренера РФ и обладателя двадцати государственных наград, страсть к спорту вообще и альпинизму в частности привили ему учителя:
– Это всё воспитание от школы. Школа у нас была фантастическая! Преподаватели по физическому воспитанию были удивительные люди, они нас таскали по пригородам, возили на Карельский перешеек, в походы в другие районы. Мы всё изучили, всё изъездили. Это было сказочное время!
Как рассказал в своё время «78» Михаил Бобров, среди его преподавателей был Михаил Шестаков – чемпион Ленинграда и призёр первенства страны по горнолыжному спорту, который также занимался альпинизмом. Он был одним из тех, кто «заразил» Боброва любовью к альпинизму навсегда.
Ещё до войны он успел совершить со своей группой несколько восхождений.
– Наш альпинистский лагерь – назывался он «Рот-Фронт» – принадлежал добровольному спортивному обществу «Искусство», – вспоминал заслуженный тренер РФ. – Там были прекрасные артисты. Прекрасные товарищи, которые служили на поприще творчества.
Четыре юных альпиниста для спасения шпиля Адмиралтейства
Но грянул 1941, и Бобров ушёл на фронт – в 17 лет. Ленинградца определили в разведчики. Пять раз Мишу забрасывали в тыл к немцам, а однажды весь его отряд был полностью разбит и уничтожен. Но сам Бобров выжил. По его личным воспоминаниям, его всегда что-то хранило, берегло даже на самом краю – не только в переносном, но и в самом прямом смысле.
В 1941 году Бобров был контужен и вернулся с фронта в родной Ленинград. Пока он лежал с контузией в Михайловском замке, городу срочно потребовались новые герои – альпинисты.
Позже в одном из интервью Бобров вспоминал, как советские разведчики проникли в тыл к немцам и выкрали планшеты с картами нашего города. На немецких картах были чётко помечены главные высотные доминанты города: шпили Адмиралтейства, Петропавловского и Никольского соборов, Исаакия и Инженерного замка.
– Все золотые купола, шпили, маковки были артиллерийскими привязками, – рассказывал Михаил Бобров. – Встал вопрос – как замаскировать всё это.
Вариантов была масса – от предложения просто снять шпили и разобрать купола до более гуманных идей о маскировке. В итоге, остановились на идее найти альпинистов, которые и должны были скрыть самые высокие сияющие точки города от немецких лётчиков.
Первыми нашли трёх альпинистов из группы Боброва: Аллу Пригожеву, Ольгу Фирсову и Алоиза Зембу. Земба, по воспоминаниям Михаила Боброва, вспомнил о том, что его товарищ по альпинистскому лагерю «Рот-Фронт» лежит сейчас в госпитале Инженерного замка – и предложил взять в «группу маскировки» его.
– И вот приехали из Смольного и спрашивают у нас Алоизом Зембой – сможем ли мы заняться маскировкой этих доминант? А то они предают наш город – нужно спрятать его, а они предают. Купола здорово бликуют в солнечные дни, очень хорошо их видно. И мы стали решать этот вопрос, что надо для этого. Прежде всего надо специальные скальные тросы, обвязки, молотки, – рассказывал журналистам «78» Михаил Бобров.
Как поделился заслуженный тренер, после выхода из госпиталя у него был паёк госслужащего – а это было значительно меньше, чем паёк рабочего. И когда блокадный паёк «подняли» на несколько десятков грамм хлеба в день, «это было большое подспорье».
Увидеть глаза лётчика в небе
Маскировку начали со шпиля Адмиралтейства. Подняться на него с помощью обычной альпинистской техники не смогли – абсолютно гладкие скаты не давали ни единого шанса. Тогда было решено использовать шар-попрыгунчик, с помощью которого проверяют аэростаты – те, что защищали воздушное пространство Ленинграда.
Шар дал возможность закрепить верёвку наверху шпиля, и тогда молодые альпинисты смогли приступить к маскировке. Было это непросто – чтобы не испортить дорогое сусальное золото шпиля, решено было сшить специальный чехол. Вес чехла составил 240 килограмм, и эту тяжесть пришлось поднимать наверх с помощью лебёдки.
Алла Пригожева и Ольга Фирсова сшивали холщовую «юбку» огромными иглами прямо на вершине Адмиралтейства, опускаясь всё ниже. Нередко атаки немецких лётчиков случались в тот момент, когда альпинисты находились наверху – на высотах городских доминант. Однажды, во время маскировки Адмиралтейства лётчик напал на Ольгу Фирсову – тогда ей удалось спрятаться и выжить. Потом, по воспоминаниям Боброва, она рассказывала, что видела глаза этого нецма – а позже, вечером у девушки случилась истерика.
– Лётчики часто мешали, они понимали, что ведётся маскировка – пропадают их ориентиры, надо как-то прекратить эту работу, – вспоминал Михаил Бобров. – Они обстреливали нас непосредственно шрапнелью.
Помимо обстрелов, был и другой враг – голод. Мизерный паёк не давал сил на тяжёлую работу альпинистов, пронизывающий зимний ветер отнимал последние силы.
– Это были сумасшедшие ребята, преданные городу, родине, – рассказывал о друзьях-альпинистах Михаил Бобров. – Они могли спокойно эвакуироваться, уехать, но, как настоящие патриоты, остались, чтобы спрятать город от врага.
После Адмиралтейства ребята перебрались на шпиль Инженерного замка. Основная сложность маскировки здесь, по словам Боброва, заключалась не в высоте – не было никаких подступов к шпилю, ни ступенек, ни сколов.
Затем наступил черёд ангела Петропавловской крепости. Чтобы не тратить драгоценные силы, юные альпинисты перестали уходить домой – и стали ночевать на могиле Алексея, сына Петра I. Принесли доски, матрас, заткнули щели войлоком. Молодых ребят очень поддерживал местный сторож Максимыч, который сам потерял двоих сыновей на фронте.
Максимыч к возвращению альпинистов с высот грел буржуйку, готовил ужин из пойманных голубей и ворон. Но однажды ребята, вернувшись с работ, обнаружили печку холодной. Сторож разбился, упав с высоты, – он пытался дотянуться до птиц с колокольни.
Вид со шпиля Петропавловки запомнился Михаилу Боброву больше всего. С этой высоты город был как на ладони.
Другие высоты – например, Исаакиевский собор – было решено покрасить серой краской под цвет серого ноябрьского неба. Краска замерзала, и ребятам порой приходилось возвращаться и заново красить участки, на которых она отвалилась.
– С утра морозная дымка, и немец видит, что исчезают ориентиры, – вспоминал Михаил Бобров. – И поэтому немец заставлял нас, торопил, своими обстрелами быстрее работать.
В итоге, невероятно тяжёлую работу по маскировке главных ленинградских доминант друзья-альпинисты выполнили всего за десять дней. По словам Боброва, после этого обстреливать, действительно, стали меньше – исчезли яркие золотые ориентиры.
Судьба альпинистов сложилась по-разному. Алоиз Земба заболел цингой. Он, а также Пригожева умерли от истощения до снятия блокады. А вот Ольга Фирсова и сам Михаил Бобров прожили долгую, насыщенную жизнь. По воспоминаниям об этих страшных и героических днях в 1998 году Михаил Бобров написал книгу – «Хранители ангела».
«Надо двигаться, пока есть возможность!»
Одной этой истории достаточно, чтобы все петербуржцы запомнили имя Михаила Боброва навсегда. Но жизнь и после героического спасения городских доминант была у ленинградца насыщенной. Юного альпиниста отправили на фронт в горы Кавказа. Так юноша стал старшим инструктором альпинизма 105-го отдельного горно-стрелкового отряда.
После войны он закончил Институт физкультуры и 20 лет преподавал в Военной академии имени А. Ф. Можайского. Михаил Бобров написал огромное количество научных работ, однако вовсе не засел «за бумаги», забросив горы. Много лет он готовил спортсменов к Олимпиадам, да и сам обошёл множество горных точек во всём мире.
С 1977 по 1980 года ленинградец работал в Исландии – тренером национальной сборной по легкой атлетике. Михаил Бобров совершал экспедиции по Канаде, катался на лыжах в Австрии, даже когда ему было далеко за 80, и никогда не унывал.
Профессор, член Русского географического общества, президент Федерации современного пятиборья Санкт-Петербурга и Ленобласти, заслуженный тренер РФ, Бобров каждый лень ходил на работу пешком – 15 км в одну сторону, столько же обратно. А в возрасте 76 лет он решил покорить Северный полюс.
Как рассказывал знаменитый петербуржец журналистам, отправиться в таком возрасте за полярный круг ему предложил друг – Виктор Боярский. Тренировки проходили прямо в Таврическом саду.
– Сложилось так, что мы совместили своё желание с иностранцами – оказались очень хорошие ребята, внимательные, остановишься где-то чуть-чуть – тебе чай горячий, кофе, помогают, – вспоминал Михаил Бобров в беседе с журналистами.
В 1999 году он добрался до Северного полюса и вместе с профессором Светом Тихвинским водрузил там флаг Петербурга. После этого Михаил Бобров был занесён в «Книгу рекордов Гиннеса» как самый пожилой покоритель Северного полюса.
– Надо умирать, как олень, – на ходу, – говорил в интервью журналистам Михаил Бобров несколько лет назад. – Надо двигаться, пока есть возможность. Движение – это жизнь!